"Ю.С.Яралов(сост.). Зодчие Москвы XV - XIX вв.(1981, с илл.) " - читать интересную книгу автора

южном фасаде, скомпонованным в громадную резную каменную "икону". Таковы
"Преображение", "Вознесение", "Даниил во рву львином" и другие евангельские
и библейские сюжеты. Но большинство композиций было разрознено, так что об
их восстановлении нельзя было и думать. У Василия Дмитриевича не было
никаких зарисовок, обмеров и схем, которые могли помочь в восстановлении
здания в первоначальном виде. Даже для того, чтобы только понять, что к чему
в каменной резьбе и составить какие-либо сюжеты, надо было иметь художников,
подобных тем, которые создавали эти каменные "иконы"; надо было иметь также
подъемные приспособления, чтобы из груды плит извлечь нужные детали и
разложить в нужном порядке. Плиты были тяжелые, лежали громадной массой, и
их компоновка осталась загадкой не только для Ермолина, но и для последующих
поколений архитекторов.
В. Д. Ермолин сохранил интерьер собора. Квадратные столбы расставлены
широко, причем стены не имеют лопаток, и поэтому создается впечатление
глубокого и широкого пространства, усиленное отсутствием хоров. Под
барабаном главы Василий Дмитриевич соорудил ступенчато повышающиеся
подпружные арки, которые подчеркивали центричность композиции и высоту
внутреннего пространства собора. Ермолин, вероятно, учел опыт подобной
конструкции, применявшейся в русском зодчестве за двести лет до него.
Удачно собранный Ермолиным белокаменный портал входа в усыпальницу, два
яруса высоких окон, пропускавших много света, придавали интерьеру
законченность.
В. Д. Ермолин, наверно, внимательно искал среди резных плит
художественную связь. И частично он нашел ее. В западном делении южного
фасада он установил вместе два блока с изображением Троицы и ряд плит с
гирляндами из человеческих и львиных голов. Под карнизом западной стены им
были поставлены в ряд фигуры святых, бывших в колончатом поясе. Но около 90
разных камней попали как рядовые блоки в кладку сводов, скрытых под кровлей
здания. В большом количестве разрозненные резные камни использовались для
облицовки, а расколотые шли в кладку стен.
Ермолин резко снизил высоту сооружения. Возможно, это было сделано для
быстрейшего окончания собора, а также для повышения его устойчивости. Таким
образом, резко изменился облик храма, осталось неиспользованным множество
белокаменных блоков и плит.
При восстановлении Георгиевского собора в советское время, когда были
снесены пристройки к нему, а также дома поблизости, были обнаружены эти
блоки и плиты. Ныне они составляют архитектурно-скульптурную коллекцию,
собранную архитектором П. Д. Барановским и помещенную в экспозиции собора. В
процессе многолетней работы современные архитекторы и искусствоведы
составили из этих разных камней отдельные композиции, некогда украшавшие
храм. Те сюжеты, которые сохранил Ермолин, позволяют с благодарностью
вспоминать о нем.
1472 год был поворотным в архитектурно-строительной деятельности В. Д.
Ермолина. Весной московский митрополит затеял строительство крупнейшего в
Кремле Успенского собора на месте небольшой церкви, на площади перед своим
двором. Предстояла интересная по архитектурному замыслу и значительная по
размаху стройка. Василий Дмитриевич оставил работы в Юрьеве-Польском на
попечение мастеров, а сам поспешил в Москву, чтобы взять строительный подряд
в свои руки.
Но, видимо, не успел. Ему пришлось согласиться на совместную работу с