"В.Л.Янин. Таинственный 15 век " - читать интересную книгу автора

На голове той фигурки, которую Герберштейн посчитал государем, ясно
видна корона. Кому же быть в короне, если не государю? Но корона, как знак
отличия русских князей, появляется очень поздно. В XV веке, как и в XII,
князя на любом изображении можно опознать по особому головному убору,
который нисколько не похож на венец, а так и называется "княжеской шапкой".
Знаменитая шапка Мономаха в XVI веке стада главной регалией царей после
того, как ей собольей опушкой придали сходство с традиционной княжеской
шапкой. Княжескую шапку, а не корону, мы видим в изображениях на миниатюрах
древнерусских книг, на иконах святых Бориса и Глеба, бывших при жизни
князьями.
А корона? В короне изображали не князей, а царей. Русского царя в
начале XV века еще не было. И царями русская летопись XIV-XV столетия
титулует византийских императоров и золотоордынских ханов. Ни те, ни другие
к Новгороду не имеют ни малейшего отношения. Выражать им покорность в
монетной эмблеме было бы просто нелепо.
Но, может быть, в Новгороде в виде исключения все же изобразили в
короне московского великого князя, который в XIV н XV веках автоматически
признавался и князем новгородским?
Будь монета признанием господства Москвы, у новгородцев было бы немало
случаев заменить эмблему символом непокорства во время очередной войны с
Москвой, а войн между ними было за это время немало.
Однако... в 1478 году, когда независимость Новгорода была
ликвидирована, в нем некоторое время чеканят монету с традиционными
фигурками, но с иной надписью: "Денга великого князя". Это, рассуждают
сторонники Герберштейна, - яркое свидетельство того, что на монете изображен
великий князь. Коль скоро после 1478 года Новгород безусловно выражал ему
покорность, а монетная эмблема не изменилась, значит и раньше эмблема имела
тот же смысл. Заметим эту маленькую лазеечку, чтобы не пройти мимо нее
потом.
Еще толкование, на этот раз отчаянно казуистическое: "Весь рисунок
эмблематически выражает покорность. Кому? Неизвестно. И именно в этом суть".
Автор этой глубокомысленной формулы, известный экономист начала XX века И.
И. Кауфман существо дела видел в нарочитой двусмысленности. Дескать,
москвичи думают, что новгородцы выразили покорность великому князю, а сами
новгородцы придерживаются иного мнения. Какого? Неизвестно.
Мнение крупнейшего русского нумизмата Алексея Васильевича Орешникова: в
"человеке с атрибутами власти" нужна видеть "не князей московского иди
новгородского, а символическое изображение самого Великого Новгорода". А кто
же тогда изображен в просительной позе? Как говорится, куда ни кинь - все
клин!
Но в этом последнем мнении, по-видимому, скрывается истина. Она глубоко
запрятана, как куколка в кокон. И нужно время, чтобы куколка обрела крылья.
Время идет, и куколка оживает в статье талантливого исследователя П. Л.
Гусева. (Кстати, сам - человек-загадка. Мы не знаем, как выглядел П. Л.
Гусев, когда он родился и умер, не знаем даже, какие имя и отчество скрыты
за его инициалами.)
Человек на троне, - утверждал П. Л. Гусев, - это патронесса Новгорода
София-Премудрость. Вспомним лозунги летописца: "Где София, тут и Новгород",
"Умрем честно за святую Софию".
Но не очень ли все это умозрительно? Нет. На древних иконах София одета