"Хворый пес" - читать интересную книгу автора (Хайасен Карл)

5

На следующей неделе согласовательная комиссия Законодательного собрания Флориды одобрила ассигнование 9,2 миллиона долларов для реализации на юго-западе Майами окружного проекта «Общественный центр поддержки Вилли Васкес-Вашингтона». Та же комиссия дала добро на выделение 27,7 миллиона долларов для проектирования и строительства величавого бетонного моста с четырьмя дорожными полосами взамен деревянной двухполосной развалюхи, соединявшей Жабий остров с материком. Губернатор Дик Артемус заявил о решительной поддержке обоих проектов и воздал хвалу законодателям за «внепартийную приверженность прогрессу».

Через несколько дней Нильс Фишбэк и еще двадцать два человека, подписавшие петицию «Нет – острову Буревестника!», встретились с Робертом Клэпли и его адвокатами в кабинете фешенебельного кубинского ресторана в Ибор-Сити. Состоялась сделка: Клэпли покупал семнадцать участков Фишбэка за 19 000 долларов каждый, что на 16 500 долларов превышало ранее истраченную Фишбэком сумму. Другие «защитники» Жабьего острова получили и с готовностью приняли сопоставимые предложения. Всех отправили домой самолетом, а следующим утром Нильс Фишбэк собрал у старого деревянного моста пресс-конференцию. Горстке корреспондентов местных изданий «мэр» сообщил, что снимает все претензии петиционного движения, поскольку «компания «Остров Буревестника» уступила практически всем требованиям». Шурша ворохом с виду официальных бумаг, Фишбэк обнародовал письменное обязательство Роберта Клэпли сохранить природу острова и обеспечить биологическое, ботаническое и гидрологическое наблюдение на всех фазах строительства. Кроме того, Клэпли выдвинул неслыханную компенсационную программу, согласно которой каждый акр деревьев, принесенных в жертву строительству, возмещался тремя акрами новых посадок. Нильс Фишбэк не сообщил прессе, что по закону Клэпли не обязан восстанавливать растительность Жабьего острова, и потому новые лесопосадки могут проводиться в любом месте Флориды, включая далекий округ Путнэм, где Клэпли владеет девятьюстами акрами недавно раскорчеванного лесного участка, нуждающегося в восстановлении.

Вдохновителем умиротворяющей аферы был не кто иной, как Палмер Стоут. Неделя выдалась весьма продуктивной. Губернаторские дружки получали новый мост, Вилли Васкес-Вашингтон – новый общественный центр, а наглая контролерша с развязки Йихо – пинок под зад. Из Таллахасси Стоут прибыл домой самолетом и сразу направился в свой любимый сигарный бар «Поклонник», чтобы отпраздновать удачу. Здесь, среди румяных молодых юристов, финансовых управляющих, владельцев галерей и бывших профессиональных спортсменов, он ощущал себя сильным и значительным. Ему нравилось смотреть, как они обучают новых подружек осторожненько обрезать кончик контрабандного «боливара» – любовная прелюдия яппи девяностых. Стоут возмущался, что жена не желала переступать порог «Поклонника», а ведь как бы она там смотрелась – сидит, закинув ногу на ногу, и оправляет черное вечернее платье в обтяжку. Но Дези говорила, что от сигар ее тошнит. Она нещадно пилила его за курение дома – дескать, дурная и вредная привычка. А сама каждый раз сворачивала косячок, когда они трахались, и Палмер не возражал. «Пажалста, мэм! – весело говорил он. – Лишь бы ночка пролетела!» «Слушай, ты не заткнешься?» – отвечала Дези. И только так она позволяла оседлать себя – совершенно молча. Шалости с «поляроидом» она терпела, но стоило Палмеру произнести хоть слово, как вся любовь кончалась. Такое вот было у Дези железное правило. Стоут приучился пару раз в неделю затыкаться в спальне на пятнадцать-двадцать минут. Приноровился. К тому же были и другие – особенно штучки из администрации, которые позволяли ему балаболить от начала до конца. И вопить, будто на скачках. Бармен поставил стаканчик бренди.

– От кого это? – спросил Стоут.

– От джентльмена с конца стойки.

В заведении так было принято: все посетители – «джентльмены» и «леди».

– Которого?

– В темных очках.

Молодой парень в яркой рубашке с попугаями и пальмами. Стоут его не припоминал. Въевшийся загар, длинные выгоревшие волосы, двухдневная щетина. Может, палубный матрос с Багиа-Мар или 66-го причала? Встречались на яхтенной стоянке, а сегодня у него выходной?

Стоут поднял стаканчик и проартикулировал «спасибо». Парень в темных очках ответил небрежным кивком. Стоут переключил внимание на жгучую брюнетку, которая не курила, а скорее сосала семидюймовую кубинскую сигару. Дамочка явно не разбиралась в сигарах, но ее сиплое хихиканье указывало на готовность стать прилежной ученицей. Стоут уже собрался представиться, но тут бармен коснулся его рукава и протянул свернутую бумажную салфетку.

– Молодой джентльмен в темных очках просил вам передать.

Стоут развернул салфетку.

Руки Стоута дрожали, когда он положил салфетку. Оглядел бар – матрос исчез. Стоут достал мобильный телефон, набрал не зарегистрированный в справочной номер аппарата в кабинете и снял сообщения автоответчика. Первые два, поступившие в день, когда он вылетел в Таллахасси, полностью совпадали с запиской матроса. Мистер Йи – тайный связной Дургеса по сбыту носорожьих рогов – наконец откликнулся. (Не ставя Дези в известность, Стоут хотел приобрести некоторое количество магического снадобья для эрекции, поскольку собирался хорошенько оттянуться в следующей деловой поездке.) И второе сообщение было от продавца из фирмы «БМВ», молодого ухаря по имени Хорхе Хернандес.

Чертовщина какая-то, подумал Стоут. Либо матросик стырил телефонный код, либо пошастал в доме. Положив на барную стойку двадцатку, Стоут помчался домой. Вбежал через парадную дверь, обогнул лежавшую собаку и поспешил в кабинет. Вроде никто здесь не рылся, на столе ничего не тронуто и не передвинуто.

И тут он увидел пентаграмму, выложенную из блестящих стеклянных глаз. Безукоризненность формы произвела магическое действие на Стоута – поборника аккуратности и порядка. (Этот его пунктик проявлялся в странной потребности избавиться, невзирая на последствия, от возможной неопрятности – бумажки, обертки – любого мусора. Что и превращало Стоута в неисправимого пачкуна.)

Он не тронул таинственный знак. Медленно окинул взглядом стены: рысь, лесной волк, ушастый олень, баран-толсторог, лось, марлин, тарпон, павлиний окунь. Стоут глядел на них, но они на него не смотрели.

Твилли Спри по привычке влюблялся в любую женщину, которая соглашалась с ним переспать. Одну звали Мэй, она была на десять лет старше. Прямые соломенные волосы, вся с головы до ног покрыта темными веснушками. Происходила из богатой семьи и подкупала абсолютным отсутствием интереса к наследству Твилли. Он бы на ней женился, да вот только она уже была замужем за сингапурским бизнесменом. Через три дня после знакомства с Твилли Мэй подала на развод, но адвокат сказал, что на это уйдут годы, поскольку ее супруг избегает появляться в Соединенных Штатах, и потому нет возможности передать ему бумаги. От нечего делать Твилли слетал в Сингапур и повидался накоротке с мужем Мэй, который быстренько организовал, чтобы жениха избили, арестовали в борделе и выслали. Твилли вернулся во Флориду и как ни в чем не бывало спросил Мэй: «И что ты нашла в этом подонке?»

Они прожили вместе пять месяцев. Мэй хотела, чтобы Твилли помог ей стать свободной личностью. Он уже слышал нечто подобное от прежних подружек. Мэй вдруг забросила игру в бридж и педикюр по средам и увлеклась музицированием на мандолине и тропическими орхидеями. Обеспокоенный отец Мэй прилетел из Сэг-Харбор, чтобы разобраться с Твилли. Батюшка был отставным администратором компании «Форд Мотор» и, можно сказать, нес единоличную ответственность за крах «мустанга». Проверяя характер Твилли, отец Мэй пригласил его пострелять и вручил «ремингтон» 12-го калибра. Твилли сбил все, что подбрасывалось. «Лады, – сказал отец Мэй. – А вот умеешь ли ты охотиться?» Он отвез Твилли на перепелиную ферму в Алабаме, и тот подстрелил первых же четырех взлетевших птиц. Потом Твилли положил ружье на траву. Этого с избытком, сказал он.

Какого черта? закричал отец Мэй. Мы даже не разогрелись!

Какой смысл? ответил Твилли. Больше четырех перепелок мне не съесть.

Смысл не в жратве! громыхал папаша. Главное – спорт!

Да ну? спросил Твилли.

Сбить с неба что-то быстрое и красивое, втолковывал отец Мэй. Вот в чем суть!

Теперь понятно, сказал Твилли.

Вечером, когда отец Мэй взмыл в чартерном самолете с местного аэродрома Монтгомери, некто, спрятавшийся за деревьями, аккуратно вышил пулями «X» на крыле, пробил бензобак и заставил самолет совершить вынужденную посадку. Снайпера так и не нашли, но отец Мэй побушевал с властями. И хотя его попытки посадить Твилли безоговорочно провалились, зато удалось убедить дочь, что она связалась с маньяком-убийцей. Твилли немного погрустил без Мэй, но его грела мысль, что он все доходчиво растолковал ее отцу, и тот, безусловно, осознал связь между собственным тщеславием и дырками, от которых его самолет сделался похожим на швейцарский сыр.

По правде говоря, Твилли в основном на это и рассчитывал – что сволочи поймут его послание. Многие понимали.

Но не пачкун. Твилли решил, что слишком церемонится с Палмером Стоутом; такому человеку нужно излагать все в лоб и, возможно, не один раз. Твилли целыми днями следил за ним, а тот, куда бы ни отправлялся, по-прежнему вышвыривал мусор из окна машины. Твилли уже устал за ним подбирать.

Однажды Стоут возвращался с женой из Джексонвилла со свадьбы у сенатора и под дворником на ветровом стекле «рэнджровера» обнаружил записку: «Прекрати засорять планету, засранец». Стоут недоуменно дернул плечом и показал записку Дези. Потом скомкал бумажку и бросил на тротуар стоянки.

Сев в роскошную машину, он с ужасом обнаружил, что в ней полно навозных жуков. Кишевшая масса покрыла его ботинки, а еще одна волна продвигалась к рулевой колонке. Третий взвод сгруппировался на приборной доске, с громыханьем шарикоподшипников сталкиваясь блестящими коричневыми панцирями.

Несмотря на внешность, навозные жуки совершенно безвредны; находясь в самом низу пищевой цепи, они исполняют уникальную и бесценную работу – неустанно потребляют животные отходы. Их боготворили древние египтяне, и едва ли ни с тем же трепетом почитают современные скотоводы. Всего известно более семи тысяч разновидностей навозных жуков; без них Земля буквально захлебнулась бы в экскрементах. Палмер Стоут не знал сию истину и не отличал божьих коровок от тараканов, за которых и принял заполонивших машину насекомых. Он завопил, заколотил себя по ляжкам и пулей вылетел из автомобиля.

Дези, ждавшая, чтобы муж открыл ей дверцу, с большим интересом наблюдала его акробатический прыжок. Она проворно вынула мобильный телефон, но Палмер его выхватил.

– Не надо полиции! – крикнул он. – Ни к чему, чтобы это попало в газеты.

С чего это он решил, что подобная чепуха заинтересует прессу? подумала Дези.

Со своего телефона Стоут вызвал чистильщика, который пылесосом удалил из машины жуков; всего приблизительно три тысячи штук, если б кто-нибудь удосужился их посчитать. Словно камушки, подумала Дези, слушая, как гремят всосанные шлангом жуки. Чистильщик заглянул в иллюстрированный справочник и верно идентифицировал захватчиков.

– Что? – переспросила Дези.

– Навозный жук. Обычный коровий навозный жук.

– Нетрудно догадаться, откуда взялось название, – сухо сказала Дези.

– Да уж, – ответил чистильщик.

– Что? – набычился Стоут. – Хотите сказать, они жрут дерьмо?

Но он так ни черта и не понял.

На следующий день по дороге на автополигон Стоут выбросил в окошко упаковку от жареного цыпленка. В Форт-Лодердейле ему пришлось остановиться на Семнадцатой улице перед разводным мостом. Стоут потянулся через сиденье к окну и кинул упаковку за перила моста. Твилли находился через три машины сзади и все видел: в водный поток плюхнулась картонная упаковка, порхнула салфетка, упали обглоданные цыплячьи ножки и коробочка из-под салата. Вот тут Твилли и понял, что Палмер Стоут безмерно самонадеян либо неизмеримо туп. В любом случае требовался особый подход.

Утром 2 мая в спальню вошла служанка и сообщила, что пропал пес Магарыч.

– Быть того не может, – сказал Стоут.

Дези что-то накинула на себя, сунула ноги в теннисные туфли и бросилась на поиски. Вернулась вся в слезах и сказала мужу:

– Это все из-за тебя!

Стоут попытался ее обнять, но она сбросила его руки.

– Милая, перестань, – попросил Стоут. – Угомонись.

– Кто-то его увел…

– Это еще неизвестно.

– Ты во всем виноват…

– Дези, прекрати.

Стоут действительно был виноват в том, что она такая дерганая. Не стоило ей показывать, что сотворили с его трофеями в кабинете. У Стоута все же мелькала мысль – уж не сама ли Дези была тем таинственным вандалом? Может, психанула? Она явно не одобряла его охотничье хобби, вон как расстроилась из-за убитой носорожихи. Вообще-то совсем не трудно представить, как жена вскарабкивается на подвижную лестницу и серебряной вилкой из набора для омаров (свадебный подарок устроителей тотализаторов) старательно выковыривает глаза у охотничьих трофеев.

Нет, Дези не могла этого сделать. Палмер Стоут помнил, как она отреагировала на жуткий знак на столе и безглазые морды на стене. Побледнела и выскочила из комнаты. Потом упросила нанять в дом охранников, сказав, что уже не чувствует себя в безопасности. Не волнуйся, сказал Стоут, это какой-то извращенец из местных. Или мальчишки залезли поозорничать. Но про себя он подозревал, что истории со стеклянными глазами и надругательством над «БМВ» связаны с его лоббистской деятельностью; может, разозленный полудурок-клиент или даже завистливый конкурент. Поэтому Стоут сменил все замки, получил новые телефонные номера и отыскал умельца-электронщика. Тот обшарил весь дом – нет ли подслушивающих устройств. В довершение Стоут проверил на детекторе лжи служанку, садовника и полставочную кухарку. Дези взяла с мужа обещание, что отныне каждый вечер он будет включать сигнализацию, и он неукоснительно это делал…

За исключением прошлой ночи, когда отправился к республиканцу, занимавшемуся благотворительными фондами, и так назюзюкался, что возвращаться домой пришлось на такси. Было три часа ночи; Палмер с трудом узнал собственный дом, новый ключ не хотел открывать дверь, а для набора вразбивку пятизначного кода сигнализации требовались невероятные умственные усилия.

И все же не верилось, что кто-то прошмыгнул вслед за ним и украл лабрадора. Во-первых, Магарыч здоровенный – 128 фунтов. За немалые деньги обучен командам «сидеть», «апорт», «вперед», «лежать», «рядом» и не ластиться к чужим. Одному, даже крепкому мужику с ним не справиться, полагал Стоут.

Потом Дези напомнила, что Магарыч не вполне здоров. Несколько дней назад он слизнул с письменного стола пять стеклянных глаз, и пришлось срочно везти пса в лечебницу. Стоут не замечал пропажи глаз, пока не явился таксидермист ремонтировать чучела. Магарыч вскоре стал квелым, отказывался от еды. У ветеринара рентген показал гроздь стеклянных шариков, расположившихся в передней части собачьего желудка. Четыре шарика без труда удалили при чревосечении, а пятый проник в кишечный тракт, и хирург не мог до него добраться. Если в ближайшие дни глаз не выйдет, потребуется еще одна операция. Под воздействием сильных антибиотиков пес был вялым.

– Он погибнет, если мы его не вернем, – печально сказала Дези.

– Найдем, не волнуйся. – Стоут пообещал расклеить в округе объявления.

– Посули вознаграждение, – попросила Дези.

– Разумеется.

– Я имею в виду приличное вознаграждение, Палмер.

– С ним все будет в порядке, милая. Наверное, служанка неплотно прикрыла дверь, и он что-то унюхал. С ним так бывало, помнишь? Почувствует себя лучше, проголодается и вернется, вот увидишь.

– Спасибо, доктор Дулиттл, – сказала Дези.

Она все еще злилась на Палмера за то, что он попросил ветеринара вернуть проглоченные Магарычем глаза, чтобы почистить и вновь вклеить чучелам. «Господи, да закажи новые», – просила Дези мужа. «Черта едва, – отвечал тот. – Согласись, так гораздо интереснее».

Добытые хирургическим путем глаза принадлежали канадской рыси, марлину, лосю и ушастому оленю. Отсутствующее глазное яблоко числилось за черным буйволом – самым крупным трофеем, и потому Стоуту особенно хотелось его вернуть.

Сверкнув глазами, Дези шагнула к мужу:

– Я тебе никогда не прощу, если бедный пес умрет где-нибудь под забором.

– Да говорю тебе, никто его не крал…

– Не в том дело, Палмер. Дело в твоем дурацком хобби, в твоих дурацких чучелах с их дурацкими фальшивыми глазами. И потому ты будешь виноват, если что-то случится с таким славным псом.

Дези вышла из кабинета, а Стоут позвонил в частную типографию и заказал пятьсот объявлений с фотографией Магарыча и обещанием вознаграждения в 10 000 долларов за информацию, способствующую его возвращению. Стоут был спокоен и абсолютно уверен, что никто из его врагов, даже самый бессердечный, не дойдет до того, чтобы воровать домашнюю собаку.

Мир ополоумел, раздумывал Стоут, но не настолько же.

Твилли Спри следовал за пачкуном, возвращавшимся в такси с вечеринки. Твилли остановился в конце квартала и видел, как Палмер Стоут, спотыкаясь, бредет по аллее к дому. Когда Стоут тыркался ключом в замок, Твилли уже расположился в тридцати футах от него за стволом малазийской пальмы. Стоут не только не запер входную дверь, но даже оставил приоткрытой. Он еще возился с «молнией», раскачиваясь перед унитазом в туалете первого этажа, когда Твилли вошел в дом и забрал пса.

Твилли, как пожарный, перебросил собаку через плечо и зарысил к своей машине. Пес не кусался и даже не гавкнул. Вот и славно, подумал Твилли, парнишка ведет себя как надо. Умница.

И в мотеле лабрадор вел себя спокойно. Он попил немного холодной воды из крана в ванной, но игнорировал великолепную игрушечную косточку из сыромятной кожи.

– В чем дело, приятель? – спросил Твилли. Он часто разговаривал с животными и не видел в том ничего особенного. Говорил он и с рысью, что жила у него в палатке. «Гляди, подлючка, не кусайся», – предупреждал ее Твилли.

Пес устроился у его ног. Твилли потрепал его по лоснящейся ляжке и сказал:

– Все будет хорошо, дружище. – Ему претило обращаться к собаке по имени, обозначенном на бирке – «Магарыч». Палмер Стоут находил остроумным это старинное название взятки. – Отныне ты – Макгуин. – Лабрадор поднял здоровенную, как наковальня, голову. – В честь великого гитариста,[11] – пояснил Твилли.

Пес лег на бок. Вот тут Твилли и заметил у него повязку. Он опустился на колени и осторожно оттянул пластырь на выбритом животе пса. Под марлей был свежий хирургический надрез, на котором Твилли насчитал двенадцать стальных скобок. Он вернул повязку на место и тихонько погладил собаку по боку. Пес тяжело вздохнул, как вздыхают лабрадоры, но видно было, что ему не больно.

Рана Твилли обеспокоила. Что же могло случиться с таким крепким существом. Желчный пузырь? А у собак вообще есть желчный пузырь? У них бывает артрит, болезнь сердца, аутоиммунные нарушения и рак. Рак точно бывает. Все это крутилось у Твилли в голове, пока он сидел в углу кровати, упершись локтями в колени и уставившись в телевизор, где гоняли рекламу соковыжималки, а Макгуин дремал на грязно-оранжевом покрывале.

Для собаки таких размеров у него было очень легкое дыхание. Лабрадор спал, как младенец в люльке, и Твилли даже наклонялся к нему, чтобы услышать, как он дышит.

Наверное, беднягу напичкали успокоительным после операции, думал Твилли. Теперь понятно, почему пес такой покорный. Чем дольше Твилли размышлял, тем определеннее вырисовывались дальнейшие действия: снова проникнуть в дом Палмера Стоута и отыскать собачье лекарство. Рискованно, безумно рискованно, но другого выхода нет. Твилли не хотел, чтобы с Макгуином что-то случилось – пес ни в чем не виноват.

Вот его хозяин – другое дело.

Твилли опростоволосился. Следующим вечером он вернулся к Стоуту в момент, когда тот в «рэнджровере» отъезжал от дома, а рядом на сиденье мелькнул силуэт женщины. Твилли посчитал, что пара отправилась на поздний ужин.

Но оказалось, что пачкун подвозил домой служанку. Вот так Твилли допустил ошибку, которая все переменила.

После предыдущего вторжения Стоуты озаботились охраной дома. Твилли решил на это плюнуть, просто влететь в дом, схватить собачьи пилюли и убежать. Все займет не больше минуты.

Кухонная дверь легко поддалась отвертке, и как ни странно, сигнализация не сработала. Твилли зажег свет и начал поиски в просторной кухне, совсем недавно обставленной темными шкафчиками в старинном стиле и утварью из нержавейки. Вот так парни типа Стоута тешат молодых женушек, подумал Твилли. Кухни и украшения – на большее воображения не хватает.

Собачье лекарство он нашел на тумбочке рядом с кофеваркой: два флакончика с ярлыками и тюбик мази – антибиотики. Твилли сунул их в карман. На крючке у двери висел поводок, Твилли и его прихватил. За отважный рейд он вознаградил себя бутылочкой пива «Сэм Адаме» из холодильника. Обернувшись, Твилли увидел, что в дверях стоит Дезирата Стоут с хромированным револьвером 38-го калибра.

– Это вы украли нашу собаку, – сказала она.

– Верно.

– Где он?

– Цел и невредим.

– Я спросила – где? – Дези взвела курок.

– Стреляйте, только больше не увидите Макгуина.

– Кого?

– Это его новое имя. – Не извиняясь, а как бы объясняя свое присутствие, Твилли сказал, что не знал про операцию. – Я пришел за его лекарством. Кстати, что с ним случилось?

– Вы все равно не поверите, – ответила жена пачкуна. – Положите руки на макушку.

– Извините, миссис Стоут, но это не так делается. – Твилли допил пиво. – Вы собираете бутылки для повторного использования?

Дези кивнула на чулан. Там стоял пластмассовый ящик, Твилли поставил в него пустую бутылку. Потом обернулся и спокойно выхватил револьвер у жены пачкуна. Вытряхнул патроны и ссыпал в карман с собачьим лекарством. Оружие положил на ящик со столовым серебром.

Миссис Стоут понурилась и что-то чуть слышно прошептала. Она стояла босая, в длинной белой тенниске и с жемчужными серьгами, что выглядело странно. Руки и ноги загорелые.

– Вы тот чокнутый, что запустил насекомых в машину мужа?

– Да. Жуков.

– И дурацкие записки вы писали? И выковыряли глаза у чучел?

– Верно. – Твилли решил умолчать о нападении на красный «БМВ».

– Вы поступили ужасно, – сказала Дези.

– Просто по-ребячьи, – уступил Твилли.

– Зачем вы так?

– Наверное, немного разозлился. Как чувствует себя Палмер?

– Превосходно. Он повез домой служанку, а потом заедет выпить в «Поклонник».

– А, сигарный бар! – Заведение стояло в планах Твилли Спри по заражению паразитами, но он еще не решил проблему вентиляционной системы. К тому же ученые специалисты расходились во мнении, станут ли навозные жуки жрать листья очищенного кубинского табака.

– Как вас зовут? – спросила Дези.

Твилли рассмеялся и закатил глаза.

– Ладно. Вы захватили нашу собаку.

– Собаку вашего мужа.

– Я поеду с вами. – Твилли в ответ только усмехнулся – женская блажь. – Хочу понять, что происходит. Я не верю, что это из-за денег.

– Как вам угодно.

– Наверное, дело в Палмере.

– Рад был с вами повидаться, миссис Стоут.

– Меня зовут Дези.

Она прошла с Твилли к его арендованной машине и проворно в нее залезла. Твилли велел ей убираться, но Дези, помотав головой, подтянула колени к подбородку и обхватила руками.

– Я заору «Убивают!» или чего похуже, – предупредила она.

Твилли мрачно уселся за руль. Вот же невезуха – свалилась ему на голову эта Стоутова женушка! В доме напротив зажегся свет. Сейчас она заверещит. Но Дези сказала:

– Я в трудной ситуации. Сомнения одолевают последнее время. Мне надо уехать.

– Отправляйтесь в круиз.

– Вы не понимаете.

– С собакой все будет в порядке. Даю слово.

– Я говорю о Палмере. О себе и Палмере. – Изумленный Твилли не нашелся с ответом и просто повел машину. – Мне нечем гордиться. Вышла замуж, пытаясь обрести надежность. Можно сказать, из-за денег. Наверное, тогда я этого не понимала… А может, и понимала.

– Дези…

– Что?

– Я похож на Монтела Уильямса?[12]

– Простите… Господи, вы правы. Выговориться хочется.

Твилли выехал на шоссе. Он беспокоился о Макгуине. Может, уже пора дать ему лекарство и надо выгулять?

– Я покажу вам собаку, миссис Стоут, просто чтобы вы убедились – с ней все в порядке. А потом отвезу вас домой.

– Пожалуйста, не надо, – сказала Дези.

– И я хочу, чтобы вы передали мужу…

– Впереди полицейский.

– Да, я вижу.

– У вас скорость – семьдесят.

– Шестьдесят шесть. Вот что вы должны сказать Палмеру: «Опасный наркоман-преступник похитил нашего любимца и не вернет, пока ты в точности не выполнишь его требования». Справитесь? – Дези рассеянно смотрела в окно. – Вы меня слушаете? Скажете, мол, я крайне опасный психопат и способен на что угодно.

– Но вы же не такой.

Твилли подмывало перечислить весь список своих преступлений, но он побоялся, что Дези тогда выбросится из машины.

– Я взорвал дядин банк, – признался Твилли.

– Зачем?

– Какая разница? Взрыв есть взрыв.

– Придумайте что-нибудь получше. Я все равно не верю, что вы сумасшедший.

Твилли вздохнул.

– О чем вы с Палмером говорите? О политике? О телепередачах? О репрессиях в Тибете?

– О покупках, – ответила Дези без тени смущения или иронии. – Он очень интересуется автомобилями и хорошей одеждой. Наверное, в вашем социальном кругу это не котируется.

– У меня нет социального круга.

– Еще он иногда играет в гольф. Когда не охотится.

– Вы тоже играете в гольф?

– Всего два раза. Мы члены клуба «Долина Выдр».

– Как мило, – оценил Твилли. – Хоть одну выдру там видели?

– Нет.

– А не задумывались – почему?

– По правде сказать, нет, – ответила Дезирата Стоут.

Макгуин-Магарыч обрадовался, когда она вошла в номер мотеля. Твилли пытался изобразить ветеринара, но пес выплевывал таблетки. Зрелище было забавное. Наконец Дези оттолкнула Твилли и взялась за дело сама. Она впихнула большую белую таблетку Макгуину под язык и стала поглаживать ему горло. Лабрадор спокойно проглотил пилюлю. Когда Твилли попробовал скопировать этот способ, в него вылетела таблетка.

– Видите, без меня не обойтись, – сказала Дези.

– Нет, вам нельзя тут оставаться.

– Но он только от меня принимает лекарство. Вчера Палмеру чуть палец не оттяпал.

– Ничего, я приспособлюсь, – ответил Твилли.

Дези заставила пса проглотить вторую пилюлю и спросила, почему у него теперь такое имя.

– В честь моего любимого музыканта – Роджера Макгуина.

– Вы слишком молоды, чтобы вам нравился Роджер Макгуин.

– Вы его знаете? – заинтересовался Твилли.

– Разумеется. Мастер двенадцатиструнной гитары. «Восемь миль наверх», «Мистер Пришелец» и так далее.

– Фантастика! – поразился Твилли. – А вам сколько лет?

– Достаточно взрослая. – Дези одарила его улыбкой умудренной женщины. О летних подработках у «Сэма Гуди» она умолчала.

Одной рукой Дези поглаживала Макгуина, а другой одергивала подол тенниски. Потом задала главный вопрос:

– Скажите точно, что вам надо от моего мужа?

– Я хочу, чтобы он исправил свое поведение.

– Что-что?

– Он омерзительно свинячит. Куда бы ни шел, за ним остается мусорный хвост.

– Только и всего? – спросила Дези.

– Я хочу, чтобы до него дошло. Пусть ему станет стыдно. А что еще – я не знаю. – Твилли сдернул с кровати тонкое одеяло и перекинул Дези. – Прикройтесь, у вас задница выглядывает.

– Не по себе сук рубите, мистер Пришелец.

– Как это?

– Вы знаете, кто мой муж? Хоть представляете, чем он занимается?

– Нет, – ответил Твилли. – На автоответчике как-то был звонок из администрации губернатора.

– Вот то-то и оно – от самого губернатора. Наверное, звонил насчет того дурацкого моста.

– Какого моста? – не понял Твилли.

Дези села по-турецки на полу и прикрылась одеялом.

– Позвольте я вам кое-что расскажу про Палмера Стоута.

– Нет, мэм. Я отвезу вас домой, – сказал Твилли.

Но не отвез.