"Лео Яковлев. Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества" - читать интересную книгу автора

народа". "Семинарии надо поскорее возвысить до гимназий ... что тем
уничтожится рассадник нигилятины". "Но может ли семинарист быть демократом,
даже если б захотел того?" "Левиты, семинаристы это - это нужник общества".
"...семинарист действует всем гуртом. Семинарист всегда в гурте. Это
существо стадное".
И т.д., и т.п.
Николай Бердяев, не отрицавший пророческого дара Достоевского, всегда
удивлялся тому, что в отношении России всегда сбывались только самые дурные
предсказания этого великого писателя, уверенно использовавшего в своих
сочинениях приемы мрачного юмора. Накаркал он и на этот раз: будущий
"Семинарист неразумный", как, пребывая во хмелю, обозвал его им же убиенный
поэт (см. эпиграф к данному роману), появился на свет еще при жизни пророка.
Как говорится, помяни беса, и он тут как тут.
Мы опустим подробности отнюдь не розового детства Семинариста вблизи
туповатого алкоголика-отца и волевой матери, оставшейся соломенной вдовой,
когда муж переселился в Тифлис, но продолжавшей расходовать все свои силы,
чтобы дать единственному (из трех или четырех) выжившему сыну "приличное"
образование. В своих мечтах Екатерина Георгиевна Джугашвили видела Иосифа
священником, хотя бы в какой-нибудь деревенской церкви. Отсюда - и духовное
училище, и пение в церковном хоре, и, наконец, семинария. Впрочем, некоторые
эпизоды трудного детства вождя, над которыми усиленно поработали его
биографы разных мастей, мы еще, может быть, помянем в дальнейшем.
Не менее усердно потрудились авторы его жизнеописаний и над семинарским
периодом его бытия. Созданы многочисленные легенды о потрясающей
политической активности нашего Семинариста, который будто бы вел несколько
политических марксистских кружков внутри семинарии (как бы оправдывая
сообщение Достоевского о том, что семинарии являются рассадником атеизма и
всякой нигилятины) и еще несколько таких же кружков среди железнодорожных
рабочих. Не будем выяснять, как он с этим справлялся, как мог быть пастырем
стольких "стад" при суровой, можно сказать, казарменной дисциплине в
семинарии, так как даже в самых героических описаниях его приключений этого
периода о каких-либо его столкновениях с полицией и тайными службами не
упоминается. Поэтому начнем с доступного нам документа, в котором точно
зафиксирована дата первого столкновения Сталина со спецслужбами.
"1 мая 1902 г. " 2040. Секретно.
На отношение от 24 сего апреля за " 406 уведомляю Ваше
Высокоблагородие, что имеющиеся сведения о Канделаки Вам уже сообщены, что
же касается просимых следственных действий по делу об Иосифе Джугашвили и
сведений о том, обучался ли он в Тифлисской семинарии, то по выполнении все
акты следственных действий и полученные сведения будут к Вам препровождены.
В настоящее время сообщаю Вам, что Иосиф Джугашвили в марте прошлого 1901
года служил в Тифлисской обсерватории, был подвергнут обыску в порядке
охраны по подозрению в участии в социал-демократическом движении, но обыск
не дал результатов. По агентурным данным осенью того же 1901 года Джугашвили
был избран в состав "Тифлисского Комитета Российской Социал-демократической
рабочей партии", участвовал в двух заседаниях этого "Комитета", а в конце
1901 года был командирован для пропаганды в г. Батум, отсюда в январе сего
1902 года присылал в Тифлис за нелегальной литературой, каковая по
постановлению "Комитета", и была ему отправлена. На отобранной при обыске
книжке с записями расхода подпольной литературы усматривается, что в январе