"Елена Яковлева. Блефовать, так с музыкой" - читать интересную книгу автора

- Ну так, - подвела я итог своим размышлениям, - насколько я понимаю
в этих делах, я не обязана отвечать на ваши вопросы.
- Да разве я вас заставляю! - увертливый Самуил Аркадьевич навел на
меня преданный взгляд. - Просто я думаю, вы не меньше меня заинтересованы
в том, чтобы Парамонов нашелся.
- Заинтересована? - хмыкнула я. - Может, подскажете почему?
- Да хотя бы потому, что, пока он не найдется, покоя вам не будет, -
беззаботно сообщил он.
- Это что, шантаж? - разъярилась я. Самуил Аркадьевич опечалился:
- Да что вы, какой шантаж... Просто Парамонов не такой человек, чтобы
его исчезновение зафиксировали в милицейской сводке, а потом благополучно
забыли.
- Ну да, - подхватила я со злостью, - Парамонов ведь не какой-нибудь
среднестатистический россиянин, он америкен мен, за его спиной
звездно-полосатый флаг, эти, как их, "томагавки" и ядерный зонтик...
- Все-таки я простудился, - пожаловался Самуил Аркадьевич, извлек из
брючного кармана носовой платок и шумно высморкался, затем аккуратно
расправил его и вернул на место. У меня сложилось впечатление, что он
специально тянет время. - "Томагавки", ядерный зонтик... - изрек он
наконец задумчиво. - Конечно, Америка за своих горой, но дело не только в
этом. Ваш, ну простите, наш Парамонов слишком лакомый кусок для многих.
Поэтому-то я уверен, что он жив-здоров. Его мозги слишком дорого стоят. А
кроме того, я имею серьезные основания полагать, что он все еще в России.
Похитители ждут удобного момента, чтобы вывезти его, и мы обязаны
воспользоваться этим моментом.
- Вот и воспользуйтесь, - разрешила я широким жестом, - а мне нет
никакого дела до того, что произошло с Парамоновым: похитили его, не
похитили... То есть зла я ему, конечно, не желаю, но и палец о палец ради
него не ударю. И потом, даже если бы я захотела помочь вам в его поисках,
здесь я пас. Я ничего не знала о Парамонове больше десяти лет, о том, что
он теперь, оказывается, американец, я услышала полчаса назад, а насчет его
замечательных мозгов только от вас. Судите сами, сколько от меня пользы.
Да первый встречный-поперечный поможет вам больше, чем я.
И пока я выдавала на-гора эту тираду, мозги мои, разумеется, не такие
дорогостоящие, как у Парамонова, были заняты осмыслением новых, совершенно
неожиданных для меня реалий. Это и в самом деле непросто: ничего не знать
о человеке десять лет, а потом наслушаться о нем такого! До сих пор
связанные с Парамоновым воспоминания не отличались особенной красочностью
и в них присутствовали согбенная его спина в небезызвестной безрукавке,
застывшая над пишущей машинкой, подворотня возле физического факультета, в
которой мы выясняли отношения, да еще длинный и темный коридор
университетского общежития. А тут вдруг сразу столько новостей: Парамонов
- состоятельный американец, Парамонов - видный ученый, он же обладатель
светлой головы, а также предмет всеобщего вожделения. Одни его похищают,
другие готовы землю носом рыть, чтобы разыскать. Не знаю, как вы, а я еще
долго буду все это переваривать, иначе изжоги мне не миновать.
Мне бы остаться один на один с этим новым знанием о Парамонове и
пошевелить на досуге извилинами, но прилепившийся как банный лист, Самуил
Аркадьевич не выказывал ни малейшего желания освободить меня от своего
общества. Больше того, он продолжал доказывать, будто я ему чем-то