"Елена Яковлева. Милое чудовище" - читать интересную книгу автора

Глава 25


ВАШИ ДОКУМЕНТЫ!

"...Влад только что вышел из-под душа. Вокруг его загорелых бедер
было обернуто махровое полотенце, густые волосы небрежно взлохмачены, а на
бронзовом торсе блестели капельки воды..."
Мура откинула голову, полюбовалась запечатленным на экране дисплея
потоком сознания, пробормотала в задумчивости: "капельки воды, капельки
воды..." - после чего вдохновенно отстукала продолжение: "в которых
отражалось все счастье мира". Потом вспомнила, что, кажется, уже
использовала это замечательное сравнение в предыдущем романе "Поцелуй на
прощание". Только там "все счастье мира" отражалось не в капельках воды, а
в бисеринках пота... Нет-нет, пожалуй, даже не в бисеринках, а в глазах...
Точно, в глазах "цвета загустевшего меда"! Мура вздохнула и, нажав на
соответствующую клавишу, стерла уже написанное. М-да... Муки творчества, о
которых благодарные читательницы даже не подозревали, принимали поистине
космические масштабы.
Творилось что-то неладное: Мура уже второй час топталась на одном
Месте. Любовная сцена решительно "не шла", а ведь раньше это была ее
специализация! До сих пор никто лучше Алены Вереск не мог описать, как
"мужественный красавец сжал ее в своих объятиях".
- Неужели я исписалась? - спросила она себя в тревоге и сама себе
ответила:
- Нет, тут дело в другом... В этом убийстве!
Увы, ей не давало покоя это дурацкое пестрое платье, неожиданно
всплывшее на поверхность из глубин подсознания. Точнее, даже не само
платье, а всего лишь его край, мелькнувший в длинном, как прямая кишка
удава, коридоре Дома культуры строителей. Из-за этого самого воспоминания
Муру мучило неотступное беспокойство. Она уже сомневалась во всем и прежде
всего в том, что манекенщицу зарезал Лоскутов. Если убийство и впрямь
произошло в считанные минуты, как утверждает коренастый следователь,
совершенно не годящийся на роль героя-любовника, то женщина (в платьях
все-таки ходят преимущественно женщины) в коридоре возникла неспроста!
- Я не смогу работать, пока не докопаюсь до истины! - решила Мура и
закрыла файл. Сначала Мура посидела, подперев голову на манер роденовского
"Мыслителя" и пытаясь сосредоточиться, - безрезультатно. После чего
сменила тактику: устроилась на диване и закрыла глаза. Долго она так не
пролежала, подскочила и стала с бешеной скоростью одеваться. Кое-как
расчесалась, небрежно мазнула помадой по губам и выскочила из квартиры,
предусмотрительно прихватив с собой диктофон, который, как показали
последние события, наряду с косметичкой всегда должен присутствовать в
сумке уважающей себя женщины. Мура спешила на вокзал. Почему? Да потому,
что она вспомнила разговор между Лоскутовым и его помощником, подслушанный
ею накануне, когда еще она находилась в загородном особняке на положении
полуфабриката или, вернее, промежуточного материала, предназначенного для
преобразования в бессловесный кусок мяса. Ладно, теперь это уже неважно, а
важно, что Лоскутов упомянул о бабке манекенщицы, доживающей свой век в
Озерске, в доме для престарелых. Может, Мура, и ошибалась, но в