"Крис Картер. Сотворение мира ("X-Files Секретные материалы" #416-f) " - читать интересную книгу автора

непроницаемую темноту и тишину, никто даже не кашлянул, все присутствующие
затаили дыхание в ожидании... чего? Похоже, никто из гостей этого не знал.
Ожидание длилось долго, на взгляд Молдера, даже слишком долго,
напряжение в храме достигло высшей точки, сгустилось, сделалось почти
осязаемым.
Сначала Молдеру показалось, что это просто глаза начали привыкать к
темноте и впереди, у дальней стены, стали смутно проступать знакомые уже
согбенные силуэты, и еще один - уже не согбенный - в центре полукруга. Но
силуэты вырисовывались все отчетливей, и вскоре стало ясно, что это не глаза
привыкли, а постепенно, очень медленно разгорался там, в алтарной части,
мягкий свет, идущий непонятно откуда. Будто сами стены светились.
Силуэт на переднем плане оказался высоким седеющим мужчиной в хламиде,
похожей на те, в которые были облачены изваяния - с тою лишь разницей, что
прятать лицо в тени капюшона он не стал. Сами же изваяния исчезли - вместо
них на полу полукругом сидели девять старцев, живо напомнивших Молдеру
изображения Тайной вечери, - хотя библейских апостолов было чуть больше.
Возможно, трое просто не явились сюда по какой-то причине - кто знает?
Кстати, о картинах: большинство мастеров Возрождения писали библейские
сюжеты, подгоняя персонажей под собственную эпоху, - изображали их в
костюмах современников, с длинными мечами и шпагами и даже сидящими за
столом, как на знаменитой фреске Леонардо. Хотя мода первых лет нашей эры,
да еще на Ближнем Востоке, не имела практически ничего общего с итальянскими
нарядами эпохи Ренессанса, а трапезу в Гефсиманском саду справляли прямо на
траве. Мол-дер даже, шутки ради, как-то предложил одному знакомому художнику
написать картину, где двенадцать апостолов в современных тройках или джинсах
и пуловерах, при часах и сотовых телефонах, сидят за столом, а на заднем
плане - телевизор, вид на небоскребы и так далее. Художник почему-то не
вдохновился.
Молдер поймал себя на том, что отвлекся и уже минут десять думает о
всякой чепухе. По мере того как разгорался свет на сцене, рассеивалось
напряжение в зале. Исчезла благоговейная тишина - было слышно, как гости
ерзают на своих местах, раздались обычные для зрительного зала вздохи,
покашливания, шепотки. То ли тщательно подготовленная таинственным
режиссером мизансцена с треском провалилась, то ли так и было задумано -
сперва завладеть вниманием зала, потом слегка притупить бдительность, а
потом... а что, собственно, потом?
Однако, когда высокий человек на "сцене" заговорил, зрители вновь
затаили дыхание. Голос у него был звучный, глубокий, акустика храма
подхватывала его, создавая эффект почти мистический, - казалось, будто этот
голос раздается прямо в голове, заставляя прислушиваться, ловить каждую
интонацию. И еще этот голос почему-то показался Молде-ру знакомым. Где-то он
его уже слышал, причем совсем недавно...
- Не будем устраивать прелюдии и сотрясать воздух высокими словесами, -
произнес тот, кто исполнял роль конферансье (или, лучше сказать, -
председательствующего?). - Как говорится, во многоглаголании несть спасения
[Цитата из Библии (Матф., 6,7)]. Недостойных здесь нет, а избранных судьба
сама привела, хотели они того или нет. То, что вы вскоре увидите и услышите,
предназначено только для посвященных, отныне таковыми себя и считайте. A
bone majore discit arare minor [У взрослого вола учится пахать подрастающий
(лат.)], как говорили древние римляне, а они понимали в жизни толк.