"Гревил Винн. Человек из Москвы (История Винна и Пеньковского) (сб. Детектив и политика. - Вып 1)" - читать интересную книгу автора

иных деталей. "Есть еще несколько вопросов..." - обычно начинал он
разговор, но, когда мы отправлялись на прогулку по улицам Москвы или
сидели на диване в зале какогонибудь музея, эти вопросы как-то незаметно
рассасывались. Пеньковский подолгу молчал, потом вдруг улыбался и
предлагал мне сигарету. Помню, как в Оружейной палате Кремля он
остановился перед каким-то ларцом и, прикоснувшись ладонями к стеклу,
начал всматриваться, точно загипнотизированный, в эту средневековую
вещицу. Я заговорил с ним, но он не ответил. Когда я обратился к нему
снова, он вздрогнул и схватил меня за руку:
"Уйдем отсюда: здесь так мрачно - я не могу этого вынести! Мне нужен
свежий воздух". Мы вышли, пересекли Красную площадь, поднялись к Лубянке и
прошли мимо тюрьмы, освещенной бледным, низко висящим в свинцовом небе
солнцем. Мы оба тяжело дышали, в особенности я, и в морозном воздухе перед
нашими лицами клубился пар.
Мы испытывали друг к другу безотчетную симпатию, но именно это его и
сдерживало: офицер ГРУ, он был приучен не доверять такого рода чувствам.
Впоследствии он рассказал мне, что много раз был на грани откровенного
разговора, но так на него и не отважился. Слишком удачным все это было:
глава английской делегации, с которым можно проводить столько времени
наедине, так дружески настроенный и готовый выслушивать любые откровения!
И пока мы продолжали наши прогулки и осмотр достопримечательностей, я
читал в его светлых глазах желание объясниться в сочетании с
неуверенностью, - но никак не мог ему помочь.
В последний вечер он пригласил меня на "Лебединое озеро". Сидя в
огромном зале, отяжеленном позолотой и украшенном громадными люстрами
царских времен, я убедился в сильнейшей любви русских людей к этому виду
искусства. Русские знают толк в балете так же, как англичане - в футболе.
Это было все равно что присутствовать на стадионе "Уэмбли" на финальном
матче чемпионата мира - когда ощущаешь сосредоточенность и горячую
увлеченность всех присутствующих.
Спектакль окончился, но музыка все еще продолжала звучать в наших ушах.
Мы зашли в кафе, сели за столик в углу и заказали пива. Пеньковский
вздохнул и, словно подводя итоги, сказал:
- Гревил, я думаю, нам уже пора называть друг друга по имени.
- Конечно, так лучше, Олег.
- Да. А еще лучше: "Алекс". "Олег" по-английски звучит не так хорошо.
- Да здравствует Алекс! - сказал я. - Надеюсь, мы еще встретимся,
- И я на это очень надеюсь.
- Может быть, в Лондоне? Ты когда-нибудь бывал в Лондоне?
- Нет. Но очень бы хотел.
- Это можно устроить. Я побывал в твоей стране - почему бы тебе не
побывать в моей? Кстати, ты мог бы возглавить ответную делегацию.
- Да, пожалуй... Почему бы и нет? Отличная мысль!
- Тогда предложи это Комитету.
- Нет, - он заколебался, - нет, Гревил, будет гораздо лучше, если это
предложение поступит от тебя. Ты сделаешь это?
- Конечно!
Хотя мы разговаривали тихо, Алекс каждый раз, когда ему надо было
сказать что-то важное, заслонял нижнюю часть лица рукой или подносил ко
рту стакан. Этому обучают всех разведчиков - для того чтобы в людном