"Джон Уиндем. Тупая марсианка " - читать интересную книгу автора

листавший журналы, он не смог пристраститься к чтению. Легкая музыка, как и
предсказывал его предшественник, ему быстро надоела, а серьезную он не
понимал. По книжке он выучил шахматные ходы и научил ходить Лелли,
намереваясь, после некоторой тренировки, бросить вызов тому парню, с Каллисто.
Однако очень скоро Лелли стала у него выигрывать партию за партией, и он
бросил шахматы, придя к выводу, что у него неподходящий склад ума. Вместо
шахмат он решил обучить ее игре в карты, но и это пришлось скоро бросить,
потому что ей поразительно везло.

Время от времени удавалось что-нибудь поймать по радио, но потом Земля
ушла по другую сторону Солнца, а Марс то и дело заслонялся Каллисто. Ни одной
передачи нельзя было принять от начала до конца, особенно из-за вращения
самого спутника.

Так что Дункан, по большей части, сидел насупившись, ненавидя станцию и
этот проклятый спутник, недовольный собой и постоянно готовый обрушиться на
Лелли.

То, как флегматично и невозмутимо она возилась со своими делами,
действовало ему на нервы. Ему казалось просто несправедливым, что она,
благодаря своей ограниченности и тупости, легче переносит эту однообразную
жизнь. Почему он должен страдать, а она нет? Когда же он начинал возмущаться
вслух, ее манера слушать только усугубляла его раздражение.

- Боже мой, - сказал он ей однажды, - неужели ты не можешь заставить свое
лицо хоть что-нибудь выражать? Хоть что-нибудь - радость, или печаль, или
страх. Засмеялась бы, или хоть заплакала! Ведь можно с ума сойти, глядя на
твою дурацкую рожу, на которой постоянно такое выражение, как у маленькой
девчонки, которой рассказали анекдот для взрослых. Я знаю, что ты не
поумнеешь, но хоть для виду изобрази что-нибудь на физиономии.

Она продолжала смотреть на него, по-прежнему без тени выражения на лице.

- Ну, ты слышишь, что я говорю! Улыбнись же, кукла, улыбнись!..

Ее рот слегка покривился.

- Это ты называешь улыбкой! Вот, вот улыбка! - Он ткнул пальцем в сторону
картинки, изображающей какую-то кинозвезду, улыбка которой сильно смахивала на
рекламу роялей.

- Вот улыбка! - и он оскалился, показал все свои крепкие зубы.

- Нет, - ответила она. - Мое лицо не может, как на Земле... кривляться.

- Кривляться! - закричал он, распаляясь, - Кривляться, говоришь! - Он
отстегнул пружинную полость, которая прижимала его к креслу, и направился к
ней.

Она пятилась, отступая, пока не уперлась спиной в стену.