"Рут Уинд. Музыка ночи " - читать интересную книгу автора

ночь в компании бутылки и Интернета, вышел из дома, а Саша с надеждой
потрусила за ним.
- Останься, - сказал он, закрывая двери, и по хорошо утоптанной
тропинке отправился через луг к оранжереям.
Их было три. Самая старая и маленькая являлась его основным рабочим
местом, где можно было с особой тщательностью заботиться о молодых растениях
различных видов. Вторая, намного больше, была местом для проведения
экспериментов, которые привлекали к нему особое внимание в ботанических
кругах. Завтра прибывает человек из Стэнфорда, чтобы посмотреть эту
оранжерею, и Блю с Маркусом всю неделю надрывались как проклятые, готовясь к
этому визиту. Но самой любимой была большая оранжерея. При одном ее виде он
уже ощущал, как его плечи расправляются, а напряжение оставляет тело. Ее
крыша вздымалась бледной аркой на фоне темного неба, из-за стеклянных стен
поблескивали розоватые лампы, расположенные в углах, чтобы не нарушать
целостности экосистемы.
Он вошел внутрь и затворил за собой дверь, потом постоял минуту, закрыв
глаза и настраиваясь, чтобы ощутить, почувствовать и услышать все. Воздух
был напоен ароматом влажной земли, первобытным и плодородным, заставляющим
думать о щедром урожае. Вторым по интенсивности был запах воды, слегка
отдающий металлом. Блю мог мысленно представить себе эту влагу, собирающуюся
на стеклах оранжереи и на листьях, серебряными каплями скатывающуюся с крыши
и образующую лужицы. Над этими основными нотами в воздухе висел легкий,
элегантный аромат самих цветов с их уникальными, характерными и не всегда
гармонирующими друг с другом оттенками. Сегодня только что распустившийся
цимбидиум перекрывал все остальные запахи, как звук трубы заглушает весь
оркестр. Этот явный прекрасный запах он определил безошибочно.
Блю прислушивался и в густом, влажном воздухе, который так его
успокаивал, улавливал еле слышные, короткие звуки, издаваемые ящерицами, и
хлопанье крыльев птиц, разбуженных незваным гостем, и писк каких-то
крошечных зверьков. Он даже представил себе, будто может слышать, как в.
этом плодороднейшем уголке шуршат насекомые - пауки, жуки и стрекозы. Целый
мир насекомых.
Днем это была красота, почти невыносимая, и картина ее слегка затмевала
не менее чарующее впечатление от ароматов, звуков и прикосновений. Ночью
цветы и листья словно образовывали полог какой-то пещеры, таинственной,
бесцветной и немного опасной.
Это лучше, чем виски, хотя в последнее время он иногда забывал об этом.
Порой жизнь превращается в скучную привычку. Босиком продвигаясь сквозь мир,
который он создал, направляясь к керамической скамье, Блю решил, что слишком
уж зависит от бурбона по ночам. А может, и нет. Он нахмурился и сунул руки в
прохладную, душистую черную землю в бочке, набрав полные пригоршни, чтобы
полюбоваться, как она блестит при слабом свете. По его мнению, вся эта
чертова страна слишком мало пьет, потому что до смерти боится быть самой
собой. Надо бежать, надо что-то выполнять, надо быть в форме девяносто семь
часов в день. Это не для него. Несколько рюмок за ночь не сделают из него
пьяницу, и будь он проклят, если какая-то тощая пигалица с деревенским
произношением заставит его отказаться от вполне цивилизованной привычки.

***