"Вильгельм Вульф. Зодиак и свастика " - читать интересную книгу автора

вниманием отнестись к моему совету по поводу "Майского плана" (это было
кодовым названием предполагаемого переворота, о чем было условлено между
Гиммлером, Шелленбергом и мной, но об этом ничего не знал Керстен и потому
посмотрел на меня своими большими глазами, так похожими на глаза ребенка)".
"Вы знаете о планах господина Керстена, - сказал мне Гиммлер. - Что вы
о них думаете?" Мне о них особенно нечего было сказать. С астрологической
точки зрения эти планы не вызывали возражений, о чем я и сообщил Гиммлеру.
"Вряд ли я смогу удовлетворить просьбу господина Керстена, - продолжал
Гиммлер. - Он просит немедленно отправить за границу большое число
заключенных евреев. Но без одобрения Гитлера это невозможно. Транспортировка
большой группы заключенных не останется незамеченной, значит, об этом узнает
фюрер. Он уже возмущался, прослышав, что мои эсэсовцы освобождают евреев, и
отдал приказ расстреливать всякого, кто впредь попытается это сделать. Так
что я смогу удовлетворить лишь немногое из представленного мне плана".
Керстен и Сторх пришли к согласию относительно четырех пунктов: 1.
Позволить узникам-евреям получать продукты и медикаменты из-за границы. 2.
Всех евреев перевести в отдельные лагеря под контролем Международного
Красного Креста (который, как рассчитывала Всемирная еврейская организация,
станет содержать их на свои средства). 3. Отдельные лица, перечисленные в
особом списке, привезенном Керстеном из Швеции, освобождаются немедленно. 4.
Значительное число узников-евреев будет освобождено и отправлено за границу,
по преимуществу в Швецию и Швейцарию.
В том соглашении называлась конкретная цифра - 10 000 евреев. Операция
в целом поддерживалась шведским правительством, которое открыло в Любеке
свое представительство Красного Креста, передав в его распоряжение большое
количество грузовиков и автобусов. Гиммлер с готовностью принял три первых
пункта, однако наотрез отказался санкционировать освобождение и эвакуацию
десяти тысяч евреев, а также освобождение шведских, датских и норвежских
пленных, на чем настаивало шведское правительство. Тогда же мне стало ясно,
что Керстен ничуть не продвинулся в своих делах (начиная со 2 марта); все
его уловки ни к чему не приводили. Он опасался, что с Гиммлером у него
ничего не получится, тогда под угрозой окажется весь проект, а вместе с ним
его надежды на получение шведского гражданства.
Я спросил у Гиммлера, почему он не готов отпустить тех евреев, что
числились в шведском списке. "Я не могу этого сделать, господин Вульф, -
ответил он. - Фюреру уже известно об освобождении и отправке в Швейцарию
заключенных евреев. Кальтенбруннер донес ему об этом, а Борман поддержал
его. Я связан по рукам и ногам". После этого он окончательно оставил эту
неприятную тему и перешел к другой. "Господин Шелленберг мне говорил, что вы
хотели бы вновь рассмотреть политическую обстановку в свете вашего гороскопа
на 1945 год", - сказал он. Тот гороскоп для Гиммлера был не слишком
обнадеживающим. Диаграммы двух первых кварталов, к истолкованию которых я
перешел, содержали катастрофические для режима Гитлера созвездия.
Между тем Керстен, развалясь на софе, всем своим видом показывал, что
ему абсолютно безразличны мои толкования. Ему было ясно, что его просьбы не
прошли и что я не помог ему добиться от Гиммлера уступок, на которые он
надеялся. Выражение его лица не было ни злым, ни добрым, скорее подчеркнуто
отстраненным.
Разговор зашел о Ялтинской конференции, и Гиммлер попросил меня дать ей
оценку с астрологической точки зрения. Я подготовил универсальный гороскоп