"Вирджиния Вулф. Эссе" - читать интересную книгу автора

в произведениях Джейн Остен они, пожалуй, не так заметны, как остроумие,
тем не менее составляют его неотъемлемую сторону. Это ощущается уже в
"Уотсонах", где она заставляет нас задуматься, почему обыкновенное
проявление доброты полно такого глубокого смысла. А в шедеврах Остен дар
прекрасного доходит до совершенства. Тут уже нет ничего лишнего,
постороннего: полдень в Нортгемптоншире; подымаясь к себе, чтобы
переодеться к обеду, скучающий молодой человек разговорился на лестнице с
худосочной барышней, а мимо взад-вперед пробегают горничные. Постепенно
разговор их из банального и пустого становится многозначительным, а минута
эта - памятной для них обоих на всю жизнь. Она наполняется смыслом, горит
и сверкает; на миг повисает перед нашим взором, объемная, животрепещущая,
высокая; но тут мимо проходит служанка, и капля, в которой собралось все
счастье жизни, тихонько срывается и падает, растворяясь в приливах и
отливах обыденного существования.
А коль скоро Джейн Остен обладает даром проникновения в глубину простых
вещей, вполне естественно, что она предпочитает писать о разных пустячных
происшествиях - о гостях, пикниках, деревенских балах. И никакие советы
принца-регента и мистера Кларка "изменить стиль письма" не могут сбить ее
с избранной дороги; приключения, страсти, политика, интриги - все это не
идет ни в какое сравнение с событиями знакомой ей живой жизни,
свершающимися на лестнице в загородном доме. Так что принц-регент и его
библиотекарь наткнулись на совершенно непреодолимое препятствие: они
пытались соблазнить неподкупную совесть, воздействовать на безошибочный
суд. Девочка-подросток, с таким изяществом строившая фразы, когда ей было
пятнадцать лет, так и продолжала их строить, став взрослой; она ничего не
написала для принца-регента и его библиотекаря - ее книги предназначались
всему миру. Она хорошо понимала, в чем ее сила и какой материал ей
подходит, чтобы писать так, как пристало романисту, предъявляющему к
своему творчеству высокие требования. Некоторые впечатления оставались вне
ее области; некоторые чувства, как их ни приспосабливай, ни натягивай, она
не в силах была облачить в плоть за счет своих личных запасов. Например,
не могла заставить своих героинь восторженно говорить об армейских
знаменах и полковых часовнях. Не могла вложить душу в любовную сцену. У
нее был целый набор приемов, с помощью которых она их избегала. К природе
и ее красотам она подходила своими, окольными, путями. Так, описывая
погожую ночь, она вообще обходится без упоминания луны. И тем не менее,
читая скупые, четкие фразы о том, что "ночь была ослепительно-безоблачной,
а лес окутывала черная тень", сразу же ясно представляешь себе, что она и
вправду стояла такая "торжественная, умиротворяющая и прекрасная", как об
этом простыми словами сообщает нам автор.
Способности Джейн Остен были исключительно точно уравновешены. Среди
завершенных романов неудачных у нее нет, а среди всех многочисленных глав
не найдешь такой, которая заметно ниже уровнем, чем остальные. Но ведь она
умерла сорока двух лет. В расцвете своего таланта. Ее еще, быть может,
ждали перемены, благодаря которым последний период в творчестве писателя
бывает наиболее интересным. Активная, неутомимая, одаренная богатой, яркой
фантазией, проживи она дольше, она бы, конечно, писала еще, и
соблазнительно думать, что писала бы уже по-другому. Демаркационная линия
была проложена раз и навсегда, лунный свет, горы и замки находились по ту
сторону границы. Но что, если ее иногда подмывало переступить границу хотя