"Шломо Вульф. Обратимый рок" - читать интересную книгу автора

института. Мест в гостиницах Ленинграда в семидесятом году, к столетию
вождя, конечно же, не могло быть в принципе. До завтрашнего утра, когда
можно начать оформление на факультете повышения квалификации, можно было
перекантоваться только на одном из вокзалов, которых Люда с детства боялась.
Гулять же по Ленинграду, как мечталось, в такой мороз просто и в голову не
приходило. Она зашла на почту отправить своим телеграмму о благополучном
прибытии. И не успела даже понять, что тут толкается спиной у стойки высокий
парень, как оказалась без перчаток. Промокая слезы обиды надушенным
платочком, она наткнулась в сумочке на конверт письма от Шульцев и решила
пойти прямо к ним, тем более, что по карте это казалось совсем рядом со
станцией метро. Было так холодно, как бывает только после бессонного
многочасового перелета, после душного тепла подземки, да еще в зимнем
Ленинграде, где мороз сопровождается промозглой сыростью. Такой мороз не
щиплет и не веселит, а пронизывает до костей в любой одежде. Тем более без
перчаток и в модном пальто без карманов. И сумочку тоже в зубах не понесешь.
Другая бы надела сумочку на шею через плечо и хоть одну руку сунула за ворот
пальто. Или, раз уж такая история, сунула бы обе руки в сумочку как в муфту,
все теплее. Другая, но не она. Людмила была из тех молодых красивых женщин,
что скорее умрут, чем позволить себе при любых обстоятельствах выглядеть
смешными или униженными. Она терпела муку холодом, спеша от метро сквозь
заиндевелый Таврический сад и вдоль гранитных цоколей домов, покрытых тускло
сверкающим синим инеем. Сильный сырой ветер гнал по черным блестящим от
наледи тротуарам сизую поземку. Короткий малиновый северный закат, который
встретил ее на выходе из тепла метро, давно сменился мертвым светом
бесчисленных дрожащих от холода фонарей на фоне ночного облачного неба.
Когда она нашла нужную улицу и дом, у нее смертельно закоченели не только
руки, сжимающие окаменевшую сумочку с деньгами и документами, не только ноги
в примерзших к коленям чулками. Казалось, даже нижняя рубашка примерзла к
спине под словно исчезнувшими в этом зимнем беспределе пальто и кофточкой.
Во всяком случае, она ощущала эту рубашку твердой и хрусткой. Да еще адрес
мистически оказался каким-то липовым. В старом доходном доме она обошла все
три широких барских подъезда, но ни в одном не было квартиры с нужным
номером. Какая-то злобная шутка - разрыв в нумерации на четыре квартиры на
каждой лестничной клетке. Мороз словно требовал ее обратно в свои
беспощадные объятья. Мужчина с авоськой, спускаясь по лестнице, с удивлением
вглядывался в красивую модную женщину, мычащую что-то сиплым голосом: она с
ужасом поняла, что губы не шевелятся и ничего она произнести внятно не
может. Только таращила от напряжения глаза, понимая, что все-таки выглядит
смешной. Но мужчина не смеялся. Он терпеливо ждал, пока она не махнула рукой
и не двинулась к выходу во двор. Он догнал ее, уже плачущую: "Вам плохо,
девушка?" Она быстро закивала, доставая непослушными пальцами конверт с
адресом Шульцев. Прохожий понимающе улыбнулся, делая ей знаки, как
глухонемой и поманил за собой. Они поднялись на пол-этажа с тротуара на
площадку, где она уже точно знала, что этой квартиры не было, потом
спустились в сторону выхода во двор и далее вниз. Она вдруг подумала, что
сейчас он на нее нападет. Словно поняв ее страхи, мужчина в полумраке делал
ей, убогой, успокаивающие жесты и действительно звонил в дверь невидимой
квартиры, которой в таком подвале быть не могло. В такой затхлой сырости
люди картошку на зиму складывают... Но дверь отворилась, вспыхнула ярким
светом. Дохнуло теплом. "Не живут ли здесь Шульцы?" - спросил проводник,