"Шломо Вульф. Обратимый рок" - читать интересную книгу автора

тайно все, что от них требовали, против меня подписали..." "У меня примерно
то же, - заторопился Виктор. - Мою авторскую операцию доверили делать только
моей зав кафедрой, как жене ректора. А мне велят вести рутинных больных
и..."
***
Все это было...
Они на самом деле провели неделю на острове, названном в честь русского
немца на царской службе, открывшего некогда этом архипелаг для России.
Своеобразие дальневосточных субтропиков, круглосуточный рокот прибоя со
стороны открытого моря, знойное небо, бесконечные беседы у костра. Все это
было до того дня, когда Люда, как-то тревожно взглянув на ласковую синь
Японского моря, вдруг заявила, что ей надоело питаться только рыбой, видеть
только трех человек, спать в палатке, готовить у костра. Тем более, что
завтрашним полуденным катером должна была приехать Жанна, с которой Люде
почему-то не хотелось видеться...
Утром они собрались с Виктором на обычную утреннюю рыбалку. Люда всегда
сидела на надувной подушечке напротив мужа за веслами. Море было удивительно
гладким, каким-то фальшиво плоским. В воде отражалась даже белая кепочка
Люды, которую она всегда надвигала на глаза. И утес мыса отражался в воде во
всей своей красной с зеленью неестественностью. Штиль располагал к дремоте.
Люда опустила кисть в теплую прозрачную изумрудную воду и тихонько
посапывала, пока Виктор, тоже в сладкой неге, со сна подергивал леску.
Очнувшись в очередной раз от дремы, он увидел дымок костра, фигурки друзей
на берегу, собаку, гоняющую коров. Последний живой взгляд на живых людей...
Он больше не мог держать глаза открытыми в этом мареве и тихом плеске воды
под тонким резиновым днищем, надеясь, что его разбудит подергивание крючка
при неизбежном клеве...
Но пробуждение наступило не поэтому. Люда тормошила его за колено:
"Папка, проснись... Волна поднимается... И туча там какая-то, по-моему,
нехорошая..." Виктор одним взглядом оценил все - их снесло течением опасно
далеко от берега и вынесло из безопасного пролива. И эту грозную тишину с
судорожными порывами холодного ветра. Гладкая нога жены вдруг прямо у него
на глазах покрылась крупными пупырышками. Спокойно, приказал он себе, в этой
ситуации нет ничего опаснее паники, Витька..." Он налег на короткие почти
бесполезные на таком расстоянии от берега весла. На Люду полетели брызги.
"Папа, - прошептала она. - Так не пойдет. Греби как обычно. Мы успеем до
тучи." Лодка пошла к берегу, который словно продолжал удаляться. Люда
лихорадочно оглянулась в направлении его взгляда и посмотрела ему в глаза с
предсмертным ужасом. В глубине ее зрачков он увидел вдруг нечто, что с
завистью замечал во взглядах жены, обращенных на кого угодно, хоть на этого
Кондора, но не на него самого. "Плохо, Вика? - одними губами спросила она,
судорожно сглотнув слюну. - Можно я помогу..." Она положила свои пальцы на
его побелевшие на веслах кулаки и так пыталась вдохновить его мужество своей
слабостью. Берег действительно стал заметно приближаться. Но одновременно
лодку стало плавно поднимать и опускать на еще голубых и гладких волнах.
Вокруг утеса вставали белые столбы прибоя. Люда напрягалась, как могла, уже
всерьез помогая ему грести. Аська, подумали они одновременно. Их тонконогая,
своенравная нелепая дочка... Что с ней будет?.. Волны как-то сразу стали
темно-серыми и уже не ласковыми, а злобными. С них слетали от усилившегося
ветра белые хлопья пены. Их сразу окунуло словно в зеленую бездну первой