"Шломо Вульф. Из зимы в лето" - читать интересную книгу автора

туристического маршрута "Из зимы - в лето". Автобус, беспрерывно
скользя юзом-боком при малейшем торможении, устремляется к Морскому
вокзалу. Сквозь круговое застекление Евгений любуется "советским
Сан-Франциско", который возник в андроповскую эпоху из беспочвенной мечты
времён унылого хрущёвского безобразия. В ураганную морозную ночь светятся
редкие окна. На фоне одного из них он видит вдруг показавшийся ему до боли
знакомым силует женщины.
И сразу исчезает оледенелый город за окном, властно вторгается в сознание
запах цветущих акаций, тёплой степной пыли, юного женского тела. На губах
привкус соли и вишен. На ослепительном, словно белом асфальте тёмные тени
деревьев. Эти же тени переходят на белые стены домов. Кажется, что на
приморском ветру качается вся Одесса, которая самозабвенно нежится в
летнем зное. Улица пустынна, только лёгкое душистое дыхание и стук
каблучков по асфальту радом с тающим от желания Евгением. Он опускает
глаза и видит этот качающийся пятнистый асфальт и неправдоподобно стройные
загорелые ножки Светочки. Её горячий гладкий локоть на его крепкой ладони,
удивительная застенчиво-вызывающая улыбка на розово-коричневом узком лице
с блестящими горячими чёрными глазами под тонкими от природы густыми
бровьями, которые иная девушка делает часами. Её не отрывающиеся от его
лица глаза мгновенно меняют выражение от каждого поворота его мысли и
речи. Она - провинциальная студентка, он - столичный аспирант в
командировке. Она знает от общих знакомых, что в Москве его ждёт невеста,
дочь высокопоставленного чиновника, а потому ни на что не претендует,
кроме как на счастье хоть лишнюю минуту побыть с ним. Он старше её на пять
лет, что в таком возрасте - вечность. Её поражает солидная окаменелость
его лица, трубка, немногословие, сдержанность, самоуверенность. Она
впервые в жизни имеет возможность высказать своё мнение по любому вопросу
перед уважительным, вдумчивым и молчаливым собеседником. О, это совсем не
экспансивные, немного истеричные и обидчивые мальчики её круга! Как мягко,
ненавязчиво и убедительно он поправляет её, если она сморозила глупость,
как все восемнадцатилетние, предварительно дав ей возможность эту глупость
ему изложить с таким благожелательным и серьёзным вниманием, будто не
слышал никогда ничего умнее и интереснее!.. После такой поправки она на
всю жизнь сохраняет твёрдое убеждение, что всегда думала именно так, как
он только что сказал. Он учит её красиво по-женски курить сигарету,
выколачивая одновременно о каблук свою трубку. Он о чём-то долго и
серьёзно беседует с базарным калекой-нищим, присев перед ним на корточки.
Для неё каждый день с ним - свершение, событие исключительной важности,
ради которого она вообще жила до сих пор. Она не подозревает о мучительной
тяжести, преследующей его все эти недели с ней, пока она в своём
купальнике любуется в Аркадии его мощным торсом. Она не смеет и думать о
его чувствах к ней накануне его собственной твёрдо оговоренной свадьбы. А
Светочка вызывает у него чувство даже не любви, а благоговения, как перед
неожиданно овеществлённым высшим существом. Она вообще не выглядит
современной девушкой - она словно посланец средних веков. А он на пляже
говорит с ней о Мантене. Надо же - в купальниках, когда у любого из её
мальчиков только одна мысль - добраться в волнах до запретного, хоть на
мгновение - они говорят о Ларошфуко и Эразме Роттердамском. Она поражена,
что он не удивлён и не восхщён её познаниями! Надо же, словно все прочие
его женщины... Или... Или это норма в его столичном кругу, и только в