"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

***

Валерий вошгл к Майе без стука, хозяйски, как домой, к своей семье. Она
стояла над чемоданом и подняла голову на стук двери, откинув с лица густые
светлые волосы. Вспыхнувшая в ег зелгных глазах радость вдруг сменилась
тревогой. Она напряженно вглядывалась в человека в костюме Бориса, с его
лицом и фигурой, делая обнаженными до локтя полноватыми белыми руками
движения, словно стирала что-то с их поверхности. "Я уже решила, что ты
вообще не придгшь, - неуверенно начала она. - Помашешь с пирса платочком.
Сплавишь твою однодневную психопатку, с глаз долой - из сердца вон..." Он
шагнул к ней и обнял за тотчас прогнувшуюся к нему талию, приникая губами
к запрокинутому лицу. Внезапно тело девушки в его руках напряглось, она
высвободилась из его объятий и молча отошла к чемодану, снова наклонившись
над ним, словно намеренно качая перед Валерием белыми шарами в вырезе
блузки. "Что?" - едва слышно сказал он. "Я знала, что он не придет
больше... А ты... Ты целуешься совершенно иначе, Валерий Алексеевич...
Драбин. Что же он тебе вместе с костюмом и переходящей полярной блядью
свои привычки не передал?.." "Он боится не тебя, а себя, Майечка, - глухо
сказал Валерий. - Брат мне всг рассказал, прости его... Он боится, что
потеряет контроль над собой и причинит тебе..." "А вы... ты, стало быть не
боишься меня искалечить... Есть же храбрые мужчины за полярным кругом.
Особенно геройствуют ленинградские учгные, так? - уже кричала она. - Ты
решил порезвиться с Майечкой, позавидовал братцу, что тот - без приговора
и на халяву..." Он властно обнял ег, прижал к себе и заставил замолчать и
задохнуться поцелуем. Майя не вырывалась, даже ответила на поцелуй, но по
лицу ег бежали слгзы. "Он вообще не умел целоваться, - тихо сказала она. И
отошла к табурету у заставленного остывшим ужином столика. - Итак, ты
зачем-то поменялся с Борисом документами, костюмом , биографией и намерен
вместо него идти матросом-грузчиком на снабженец, так?"
УВот именно. Ты против? Тогда ты просто можешь остаться. Или на судне
вообще не иметь со мной ничего общего. Скажешь мастеру, что поссорились,
мол, с Борисом." "Я в любом случае не должна была афишировать нашу
близость. Иначе первый помощник-замполит или стукачи из команды тотчас
сообщат куда надо, что на судне семья. А мы идгм на Шпицберген, а там
почти заграница. А евреи все предатели Родины. Ты ведь теперь у нас, хоть
и автономник, но еврей, бедолага... Только что уж бегать друг от друга
раньше времени. Хочешь попробовать то, что мне надо, верно? Я же сама
вижу, как ты вот сюда мне смотришь..."


***

Самолгт словно висел неподвижно в самом центре циклопического голубого
шара под ровный гул турбин. Сверкающие диски за иллюминатором наматывали
на него невидимые километры над океаном, отбрасывая их назад, в леденящий
простор. Изредка на дне сферы появлялись неровные белые осколки-льдины,
как единственное свидетельство движения Бориса в мировом пространстве.
Чужие ботинки жали так, что словно остались на ногах даже после