"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

кожей; бывало, в Москве в метро узлом заденут - синяк на неделю...
Одеваться не хотелось. В жаркой сухости на фоне летящих вдоль окна
августовских снежинок она любовалась собой и кривлялась у зеркала,
принимая немыслимые позы с разными рожами. Очнулась, мельком взглянув на
будильник, заметалась, вылетела, жуя на ходу что-то, и едва успела к
первому посетителю.
Подняв на него глаза, она похолодела. Это был грузный человек в
непривычном здесь модном плаще, при галстуке. На лице его сверкнули
большие очки в тонкой оправе, в которых Майя увидела свог спаренное
изображение. "До востребования, - произнгс он знакомым голосом и положил
на стойку ленинградский паспорт. - Валерий Драбин. Что с вами?" "Нет...
Спасибо. Вам нет ничего сегодня, товарищ Драбин." В дверях он удивлгнно
оглянулся на ег напряжгнный взгляд. Майя бросилась к окну. Драбин шгл к
гостинице, разлаписто ступая точно как Борис, но не раскачиваясь - не
плавал... Тот же голос, те же пальцы. "Драбин Валерий Алексеевич, -
впомнила она каллиграфию из его паспорта. - Тысяча девятьсот пятидесятого
рода рождения, русский, уроженец деревни Пески Щигровского района Курской
области. Вот как называется сегодня сбежавший второй близнец, еврей,
зайцем проехавший в запретное ему царство построенного коммунизма. За
двумя зайцами погнаться... Теперь она ждала окончания рабочего дня еще с
большим нетерпением.
В угаре ожидания она едва справлялась с привычной работой: чуть не
выдала чужой перевод, перепутала адрес в телеграмме. Кто-то флиртовал с
ней, назначал свидание, на которое она рассеянно соглашалась, счастливо и
невпопад улыбаясь всем подряд. Видела только безобразно неподвижные
стрелки часов и боялась, что ОН НЕ ПРИД│Т... Она без конца вспоминала не
только такое неестественное сплетение двух тгплых человеческих тел на
берегу холодного полярного моря, но и продолжение этого праздника уже в
тепле, дома. Нигилизм вдруг исчез, ласки не вызывали неприятия. Она без
конца представляла будущее свидание, ярко воображая его детали под гул
голосов по ту сторону стойки и чужой собственный казгннометаллический
голос откуда-то извне. Всегда эти ег гргзы оборачивались разочаровнием. Но
сегодня и всегда С НИМ этого не будет!
А мусорщиков, как назло, вызвали в дальнюю воинскую часть. В офицерском
городке прорвало канализацию, затопило то, что на Материке называлось бы
подвалом - пространство между полами первого этажа и мерзлотой на сваях.
Работать пришлось на карачках, в дерьме, проклиная пьяного мичмана,
сунувшего в унитаз детский башмак, офицерш, торопивших рабочих и
повторявших: "Жить же в доме нельзя, понюхайте сами!Ф. Пацан отгонял их
из-под дома гулким матом. Борис таскал шланги, ковырял ломом прошлогодний
лгд, делая канаву, так как насос солдаты то ли не смогли, то ли не
захотели завести, чтобы потом не воняла машина.
Жижа, наконец, ушла естественным путгм с горки, на которой стояли
барачные строения посглка. В дыру тотчас нагло ворвался прожекторный луч
полярного светила, называемого в иных краях солнцем. Они торопливо
сгребали жижу к канаве лопатами, опасаясь, что ночной мороз сведет на нет
всю работу. Наконец, уже где-то с солнечной полуночи вытерли всг под домом
насухо обгрнутыми в ветошь лопатами. Пьяный лейтенант-интендант, морщась
от вони, выписал им наряд. Машина понеслась прямо по тундре к розовой чаше
бухты, на краю которой дымил трубой котельной унылый посглок, а на глади