"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Собрание сочинений Том 5. Дживс и Вустер" - читать интересную книгу автора

глаза, словно при виде меня лишился остатка и без того иссякших сил, однако
вскоре опять метнул в мою сторону беглый взгляд. Наконец закрыл глаза и
откинулся на спинку кресла, хрипло дыша. Я решил, что мне тут больше делать
нечего, и потихоньку выскользнул вон. Когда я закрывал дверь, Стиффи его
радостно тормошила, а он безвольно покорялся ее объятиям.
Когда имеешь дядюшкой человека, подобного сэру Уоткину, трудно ожидать,
что он будет долго терпеть объятия племянницы. Через минуту Стиффи вылетела
из библиотеки и снова закружилась.
- Он гений, он гений, он гений, он гений, он гений! - пропела она,
делая в воздухе разные движения руками и выказывая прочие признаки
восторга. - Я о Дживсе, - пояснила она, как будто заподозрила, что я могу
отнести ее слова к старому хрычу Бассету. - Разве он не сказал, что успех
обеспечен? Сказал. Разве он не оказался прав? Оказался. Берти, а Дживса
можно поцеловать?
- Разумеется, нет.
- Ну, тогда я поцелую вас.
- Нет, нет, благодарю. Мне от вас нужно одно, мисс Бинг: блокнот.
- Но я непременно должна кого-нибудь поцеловать. Не целовать же мне
Юстаса Оутса, черт возьми.
Она осеклась. Веселья на физиономии поубавилось.
- Юстас Оутс, - задумчиво произнесла она. - В водовороте нынешних
событий я о нем и забыла. Кстати, совсем недавно - я как раз дожидалась на
лестнице, когда же разразится скандал, - мы с ним обменялись двумя-тремя
репликами, и поверьте, Берти, его настроение мне очень не понравилось.
- Где блокнот?
- Господи, дался вам этот блокнот. Я говорю о Юстасе Оутсе и о том, что
мне не понравилось его настроение. Он считает, что это я украла каску.
- Что?!
- Просто уверен. Я - подозреваемый номер один. Сказал мне, что читает
много детективных романов, а в них следователь первым делом определяет, у
кого был мотив совершить преступление. Потом у кого была возможность. И
наконец собирает улики. И объявил все тем же возмутительно наглым тоном,
каким отчитывал меня давеча за поведение Бартоломью и нанес кровную обиду, я
ему этого не спущу, - объявил, что мотив у меня был. И возможность тоже,
поскольку он видел меня на дороге незадолго до того, как было совершено
преступление. Что касается улик, как вы думаете, что он мне показал? Мою
перчатку! Он поднял ее на месте преступления, когда измерял отпечатки шагов,
высматривал, нет ли сигаретного пепла, и Бог знает, что он там еще искал. Вы
помните, Гарольд принес мои перчатки, но оказалась только одна. Другую он,
наверное, обронил, когда тянулся за каской.
Ну вот, в очередной раз Гарольд Пинкер продемонстрировал миру, какой он
растяпа. Тупая боль буквально раздавила меня, казалось, чья-то сильная рука
огрела меня по темени дубинкой. Какие дьявольски хитроумные способы
постоянно изобретает этот болван людям на погибель.
- Да уж, еще бы да ему не обронить.
- Что значит - еще бы да ему не обронить?
- Но ведь обронил же, правда?
- Одно дело сказать "обронил", и совсем другое "еще бы да ему не
обронить", да еще таким гнусным, издевательским, высокомерным тоном, как
будто вы сами - великий иллюзионист. Не понимаю, Берти, почему вы всегда