"Пэлем Грэнвилл Вудхауз. Дживз уходит на каникулы" - читать интересную книгу автора

кто-то должен толкать речь, что мол какими нужно быть хорошими мальчиками,
даже если на дворе лето. Ну а сэр Апджон как нельзя кстати. По-моему он
прекрасный оратор. Правда, по словам Филлис, у него комплекс: он может
читать только по бумажке. Он называет это тезисами. Филлис перепечатывает их
для него.
"Фу, как нехорошо", - укоризненно заметил я. - "Даже твой покорный
слуга, выступая как-то на деревенском концерте с брачной песней иомена, не
посчитал за труд выучить слова (которые, правда, состояли преимущественно из
текста "динь-дон, динь-дон, вот едет он"). - Короче..."
Я было хотел продолжить, но тут тетушка перебила меня и посоветовала
сохранять чувство юмора и обходить на тротуарах банановую кожуру. И положила
трубку...

ГЛАВА 2

Я покинул место телефонного разговора на деревянных ногах. Да уж,
"яблочко от яблони": какое там, я скорее чувствовал себя выжатым лимоном.
Мало мне Бобби Уикам, с ее склонностью ставить все с ног на голову. А тут
еще и Обри Апджон! Не знаю, заметил ли мой друг Киппер, когда я вернулся на
кухню, что, цитируя Дживза "печаль легла на его (мое) чело". Нет, Киппер не
заметил, потому что пожирал в это время гренки и мармелад, а я " кому повем
печаль свою"? Это чувство надвигающейся грозы в последний раз я пережил в
детстве. Я не знал, в каком виде разразится эта гроза сейчас, но внутренний
голос подсказывал, что судьба метится Бертраму прямо под дых.
- Киппер, звонила тетушка Далия, - сообщил я.
- Дай ей бог здоровья: добрая молодая душа. Именно молодая, так ей и
передай. Никогда не забуду тех счастливых дней, проведенных в Бринкли, я бы
рад напроситься еще на одно приглашение. Она что, в Лондоне?
- Сегодня днем уезжает.
- Так мы ее угостим за милую душу!
- Сегодня она не наша гостья. Далия предпочла компанию Родерика
Глоссопа: а он лечит психов. Да ты ведь его не знаешь.
- Ты мне как-то говорил про него. Заковыристый тип, насколько я помню.
- Заковыристей не придумаешь.
- Это он обнаружил в твоей спальне двадцать четыре кошки?
"Двадцать три", - поправил я. "Я не люблю преувеличений. - Это были не
мои кошки. И засунули их туда мои кузины Клаудия и Юстас. Да разве я мог что
объяснить Глоссопу! Он совершенно не умеет выслушивать людей. Надеюсь, что
уж его по крайней мере не будет в Бринкли".
- Ты едешь в Бринкли?
- Завтра днем.
- Счастливый, получишь кучу удовольствия.
- Правда? Уж это маловероятно.
- Ну ты даешь. Один Анатоль с его обедами чего стоит. Помнишь имя той
пери, что стоит несчастная у дверей Эдема?
- Дживз мне что-то рассказывал.
- Так вот, я точь-в-точь как та пери. Мысль о том, что Анатоль каждый
вечер накрывает стол, за которым меня не будет, разрывает мне сердце. Лично
мне твои сомнения непонятны. Бринкли - это земной Эдем.
- С этим трудно не согласиться. Но временами и у этого места появляются