"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Тысяча благодарностей, Дживс" - читать интересную книгу автора

<Мимолетные замечания> могут оскорбить племянника. С подчеркнутой
холодностью я успокоил ее относительно волновавшего ее вопроса и спросил,
чем могу быть полезен.
- Пообедаете у меня?
- Я не в Лондоне. Я звоню из дому. Ты можешь, как ты выражаешься, быть
полезен своим приездом ко мне. Сегодня, если у тебя получится.
- До чего приятно это слышать, старая прародительница. Ваше приглашение
меня очень обрадовало, - сказал я, всегда готовый воспользоваться ее
гостеприимством и вновь переведаться с бесподобными съедобностями, которые
стряпает ее замечательный французский повар Анатоль, благодетель
пищеварительных трактов. Я всегда жалею, что у меня нет запасного желудка,
чтобы поручить и его заботам Анатоля. - Сколько я буду у вас гостить?
- Сколько пожелаешь, беспечный ты мой. Я дам тебе знать, когда пора
будет выметаться. Главное - чтобы ты приехал.
Конечно, я был, как и всякий бы на моем месте, тронут той
настойчивостью, с которой она добивалась моего визита. А то в кругу моих
знакомых слишком многие, приглашая меня в гости, специально подчеркивают,
что ждут меня только на выходные, и обязательно говорят, что самый удобный
обратный поезд отходит в понедельник утром. Я улыбнулся еще шире.
- Очень мило, что вы меня пригласили, ближайшая родственница.
- Ну, разумеется, мило.
- Предвкушаю радость свидания с вами.
- Еще бы.
- Каждая минута до нашей встречи будет казаться мне часом. Как дела у
Анатоля?
- Ты только о нем и думаешь, прожорливый поросенок.
- Что делать? Вкусовые ощущения устойчивы. Как поживает его искусство?
- Оно в расцвете.
- Прекрасно.
- Медяк говорит, что кухня Анатоля стала для него откровением.
Я попросил ее повторить. Мне послышалось, будто она сказала: "Медяк
говорит, что кухня Анатоля стала для него откровением", хотя я знал, что она
не могла так сказать. Но, оказывается, все-таки сказала.
- Медяк? - переспросил я, не веря своим ушам.
- Гарольд Уиншип. Он просил называть его Медяком. Он живет сейчас у
меня. Говорит, что он твой приятель, в чем он, конечно, никогда не признался
бы, если бы не существовали веские улики. Вы ведь знакомы? По его словам, вы
вместе учились в Оксфорде.
Я издал возглас радости, а она сказала, чтобы я не смел больше так
орать, иначе она взыщет с меня компенсацию за свои лопнувшие барабанные
перепонки. В общем, как говорит старинная пословица, горшок стал чайнику за
копоть пенять: мои-то барабанные перепонки были на пределе с самого начала
переговоров.
- Знакомы? - повторил я. - Знакомы - не то слово. Мы были просто как...
Дживс!
- Да, сэр?
- Как звали ту парочку?
- Простите, сэр?
- В Древней Греции, если не ошибаюсь. Ее часто поминают, когда заходит
речь о закадычной дружбе.