"Герберт Вотте. Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) " - читать интересную книгу автора

целое столетие. Континентальная блокада Наполеона, которой он хотел
задушить английскую промышленность и торговлю, не достигла цели. Островная
империя нашла выход: она создала крупный морской флот и завладела
заморским рынком. Втянув европейские континентальные страны в длительные
кровавые и дорогостоящие войны, Наполеон сам помог своему смертельному
врагу сплотить вокруг себя великие державы Европы.
Рост могущества Великобритании никак не сказывался на положении семьи
Ливингстонов. Богатства, идущие в страну, попадали в руки господ Монтейтов
и им подобных. Ливингстоны же принадлежали к тем миллионам обездоленных,
которые создавали несметные ценности фабрикантов и купцов своим тяжким
трудом или кровью на поле брани. Во время войны с Францией все братья
Нейла Ливингстона, отца Давида, несли тяготы солдатской или матросской
службы. Один из них, по принуждению попавший на флот, как писал в 1880
году Блэйки, биограф Давида Ливингстона, погиб в бою в Средиземном море. В
родном Блантайре остался лишь Нейл. Он женился и занялся торговлей чаем.
Давид был вторым его сыном, остальные дети были моложе.
Трудно приходилось родителям, и, будучи еще ребенком, Давид, как и
его старший брат, помогал семье. Недолго он ходил в поселковую школу.
Вскоре родители устроили его на фабрику, где он связывал обрывки нитей.
Так в десять лет он оставил школу и стал фабричным рабочим. В 20-х годах
прошлого столетия не было еще законов, запрещавших детский труд. Между тем
Ливингстон никогда не жаловался на тяжелое детство.
Строгое религиозное воспитание, видимо, в самом зародыше должно было
уничтожить в нем чувство протеста против царящей социальной
несправедливости. По свидетельству Блэйки, Давид, однако, замечал, как
постепенно растет пропасть между богатыми и бедными. Уже тогда то и дело
вспыхивали стачки - так протестовал растущий пролетариат этой промышленной
державы. Но христианская религия, проповедовавшая смирение, внушала
Давиду, что надо принять этот раз и навсегда установленный богом
социальный порядок. И все же в нем зрела решимость вырваться из
бесперспективной, опустошающей душу фабричной жизни. С детства он
пристрастился к учебе, а нескончаемо монотонный труд на прядильной машине
с каждым днем усиливал в нем эту страсть.
В шесть утра Давид уже на фабрике, работа продолжается до восьми
вечера с перерывами на завтрак и обед. "Когда же тут заниматься?" -
спрашивали его с удивлением. Из двадцати четырех часов на все другое
оставалось лишь десять. С восьми до десяти вечера юноша сидел в вечерней
школе - фирма держала своего учителя. Это был приветливый, скромный
человек, без ропота довольствовавшийся смехотворно низкой платой.
Из первого недельного заработка Давид выкроил немного на покупку
книги, но не сборника сказок или приключенческих рассказов, как можно было
ожидать, а учебника под названием "Начальный курс латинского языка". При
его усердии не требовалось много времени на учебу, и вскоре простой
фабричный рабочий из бедной семьи, трудовой день которого длился
четырнадцать часов, мог потягаться знаниями с любым гимназистом своего
возраста...
"Так мне удалось прочитать труды многих представителей классической
древности, в шестнадцать лет я знал Вергилия и Горация лучше, чем ныне, -
писал он много лет спустя во введении к первым путевым очеркам. - Придя
домой, я долго еще продолжал рыться в словаре и других учебных пособиях