"Алан Уотс. Дао и дзен " - читать интересную книгу автора

моего отца и моей матери, или, может быть, их сотворил Бог!"
Но, не следует ли нам воскликнуть то же самое, когда дела идут хорошо и
разум озабочен тем, чтобы подчинить себе вселенную? Кроме того, если мое
сознание есть нечто такое, что я не вполне могу контролировать, нечто данное
мне моими родителями, то кем или чем есть это "я", которое обладает этим
сознанием? Кто же я тогда, если не это самое сознание, от которого только
что отрекся? Совершенно очевидно, что не существует никакого маленького
человечка внутри нас, который бы владел нашим сознанием или управлял им как
доверенное лицо. Это только словесная фигура, понятая слишком буквально.
Следовательно, если сознание перестанет игнорировать самое себя и станет
полностью самосознательным, обнаружатся две вещи. Во-первых, то, что оно в
состоянии контролировать себя только в очень малой степени и находится в
полной зависимости от других факторов - наследственности, внешнего мира,
биологических процессов, Бога, в общем, от всего, что угодно. Во-вторых, что
не существует никакого маленького человечка, никакого "я", управляющего
нашим сознанием. А если я не управляю своим сознанием, и если даже нет
"меня", управляющего этим сознанием, воспринимающего его или покорного ему,
то кто же тогда должен играть роль обиженного судьбой или, наоборот,
покорителя природы? "Наша беда в том, - говорил Витгенштейн, - что мы
склонны верить, что наш разум подобен маленькому человечку внутри нас".
Теперь, если мы внимательно вчитаемся в зафиксированные на бумаге
свидетельства мистического опыта или того, что я здесь называю опытом
переживания взаимосвязи вещей, то раз за разом будет обнаруживаться связь
этого опыта с тем, что именуется "духовной нищетой", с исчезновением
необходимости владеть чем бы то ни было, включая себя самого и собственное
сознание. Это полный отказ от права собственности на внешний мир природы и
внутренний мир человеческого организма. Это достигается не усилием воли, а
приходит, как прозрение, как ясное убеждение, что не существует никакого
собственника, никакого внутреннего контролера. Это становится очевидным, как
только сознание, воспринимающее себя как внутреннего контролера, начинает
изучать себя и обнаруживает, что оно не обладает властью контролировать
(что-либо). На каждое его действие природа отвечает адекватным ему
противодействием. Когда, наконец, становится ясно, что я ничем не владею,
даже тем, что я называю самим собой, оказывается, говоря словами апостола
Павла, что я ничего не имею, но обладаю веем. Когда я уже не могу
отождествлять себя с маленьким человечком, сидящим где-то внутри, мне ничего
не остается, как только отождествить себя ...со всем! Нет уже ни малейшего
противоречия между ощущением себя листиком в потоке воды или, наоборот,
сгустком энергии, нацеленным на ответственные действия, ибо одно есть
другое. И поэтому попытка интеллекта изменить то, что всегда являлось
естественным порядком вещей, дает человеку понимание того, что его
действие - это просто новый поворот курса, за которым следует общее
направление потока.
Все, что я здесь описываю, - это мои субъективные чувства. Я не берусь
судить, в каком направлении и до какой степени полезно пытаться изменить
естественный порядок вещей. Это спорный вопрос, где все решается методом
проб и ошибок. Я же пытаюсь обозначить то, каким мне видится правильное
понимание континуума или контекста, в котором мы действуем, и это
представляется мне тем основным предварительным условием, без которого
нельзя решить главную проблему. Разве не разумнее было бы разобраться в