"Кэтлин Вудивисс. Ускользающее пламя " - читать интересную книгу автора

возвращая Серинис к настоящему. Надвигающаяся гроза почти опустошила улицы.
Несколько запоздалых прохожих ускорили шаг. Мимо дома проехало несколько
экипажей; кучеры на козлах ежились под дождем, втягивая головы в плечи и
повыше приподнимая воротники щегольских ливрей.
В гостиной послышались осторожные шаги, и Серинис вскинула покрасневшие
от слез глаза на молодую горничную, которая, подобно другим обитателям дома,
искренне скорбела о смерти хозяйки.
- Прошу прощения, мисс Серинис, - пробормотала девушка, - я зашла
узнать, будете ли вы пить чай?
Серинис не ощущала голода, но горячий чай прогнал бы озноб, появившийся
после посещения кладбища. Под пронизывающим ветром она промерзла до костей,
но откуда она могла знать, что погода переменится так внезапно?
- От чая я не откажусь, Бриджет. Спасибо. - За годы, прожитые в Англии,
Серинис так и не удалось избавиться от выговора, свойственного уроженцам
Южной Каролины. Помимо прочих премудростей, наставники старательно учили
девушку правильному произношению и этикету, но, поскольку усердием и умом
они уступали обожаемым родителям Серинис, она сводила на нет все усилия
учителей, озорничая, словно избалованный ребенок. Под настроение Серинис
была способна продемонстрировать правильный, даже рафинированный английский
выговор, который обманул бы самого внимательного слушателя, однако она
упорно отказывалась становиться чужестранкой на своей родине. Еще до отъезда
из Южной Каролины Серинис решила, что когда-нибудь непременно вернется туда.
Служанка сделала книксен и удалилась, радуясь возможности чем-нибудь
занять себя. В последние дни в доме воцарились гнетущая тишина и уныние.
Временами Бриджет вздрагивала: в безмолвии ей слышался неповторимый, чуть
хрипловатый голос, который на протяжении нескольких лет наполнял ее жизнь
теплом и добротой.
Вскоре горничная вкатила в гостиную чайный столик, уставленный серебром
и мейсенским фарфором. К крепкому чаю было подано блюдо печенья и
хрустальная вазочка с ароматным земляничным вареньем.
Горничная вышла, а Серинис со вздохом расположилась на элегантной
кушетке возле столика. Дрожащими руками она наполнила чашку чаем и добавила
в него сливки и сахар - маленькая уступка английским традициям. Переложив в
блюдце печенье, она твердо вознамерилась съесть его, но вдруг почувствовала,
что вновь лишилась аппетита.
"Съем потом", - пообещала себе Серинис и с дрожью отвращения отодвинула
от себя блюдце. Она поднесла чашку к губам и отхлебнула, надеясь, что чай
согреет ее и успокоит нервы, но вскоре неожиданно для себя вновь оказалась у
окна с чашкой в руках. Мир за окном гостиной казался огромным и неукротимым.
Сумеет ли она выжить в нем, оставшись в свои семнадцать лет совсем одна?
Серинис закрыла глаза, преодолевая пульсирующую боль в висках, которая
терзала ее после возвращения домой и, несомненно, была вызвана волнением и
бессонницей. Внезапно шпильки в прическе начали причинять Серинис
мучительное неудобство. Не выдержав, она отставила чашку, вытащила из
изящного узла волос все шпильки и распустила по плечам и спине густые
волнистые пряди. Боль не утихала, со злобной мстительностью атакуя мозг.
Серинис начала медленно массировать голову, не задумываясь о том, как
выглядит ее встрепанная русая грива в парадной гостиной, где следовало
появляться только в безупречном туалете и с аккуратной прической. Впрочем, в
доме находились только слуги, а внучатый племянник Лидии, не появившийся на