"Мартин Уоддел. Неожиданно... После хорошего ужина (фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

заслужил.
Утром на четвертый день, то есть день спустя после погре-
бения в склепе у Аферхилльской церкви, Деннис открыл глаза в
белый атласный мир. Мир этот был узким, чрезвычайно неудоб-
ным; его руки на груди были пришиты к пиджаку тщательно
скрытыми стежками. Через несколько часов он, в конце концов,
нашел в себе силы, чтобы попытаться двигаться... но тщетно,
слишком тесно ему было... что, однако, было его собственной
виной, так как он, совершенно случайно, закончил свой жиз-
ненный путь в гробу, приготовленном для тети, которая теперь
пережила его. В связи с его скоропостижной кончиной она счи-
тала своим долгом уступить гроб, ведь он в нем, несомненно,
больше нуждался.
Однажды Деннис, разозлившись в очередной раз, сколотил
ящики для тети и бабушки; жест, который стал предметом жес-
токих колкостей в семье, так как обе леди считали это знаком
того, что он желает от них побыстрее избавиться, что соот-
ветствовало действительности. Оставшаяся в живых тетя была
только счастлива видеть, как ее противного племянника впихи-
вали в гроб, специально для нее сделанный. Правда, он был
для кего маловат, это, конечно, было не слишком хорошо. Но
его очень быстро уложили в гроб. Будучи скрупулезной немоло-
дой женщиной, она слегка связала его ноги, пока не наступило
трупное окоченение... или то, что называлось трупным окоче-
нением на языке медиков; с точки зрения Денниса, неудачное
притворство. Если бы его колени не были так неопытно связаны
тетей, гроб без труда бы открылся, так как крышка была не
слишком плотно прикрыта, пропуская внутрь воздух - сырой,
затхлый, отдающий плесенью, мертвый воздух, усиленный запа-
хом начавшегося разложения останков бабушки. Воздух просачи-
вался в щель между крышкой и гробом, которые, как уже было
сказано, не очень плотно прилегали друг к другу. Это не дало
ему задохнуться, что вполне могло случиться с его отцом и
дедом; по крайней мере, надо милостиво на это надеяться.
Он пытался надавить на обтянутую атласом крышку, которая
прижимала его... еще раз и еще раз, со всей силой, которую
он только мог собрать. Он колотил, кричал, но только мертвая
бабушка могла услышать его... по крайней мере, она была
единственным человеком из окружающих его, у которых еще не
сгнила барабанная перепонка, остальные, бедняги, уже давно
прошли эту стадию. Не то, чтобы бабушкины несгнившие уши
могли как-то ей пригодиться или пригодиться Деннису, хотя
слух у нее был утонченным, как будет доказано далее.
Но все было тщетно. Чувства, испытываемые им, сменяли
друг друга: от страха - к отчаянию и от отчаяния - к изнемо-
жению. Когда он проснулся в очередной раз, ему не стало луч-
ше; атлас все так же прижимался к его щеке... его розовой
щеке. Он неподвижно лежал в гробовой тишине, слишком хорошо
понимая, что те небольшие силы, которые у него оставались,
быстро убывали, что ощущение сосущего голода притаилось