"Виталий Владимиров. Северный ветер с юга (Повесть)" - читать интересную книгу автора Ехали мы сначала на троллейбусе, потом в метро, потом в автобусе, по-
ка не попали в квартал новых блочных домов. Егор по пути с интересом расспрашивал меня о киностудии и я рассказал ему о Косте Гашетникове, о Виталии Вехове, о Коле Осинникове, про "Ночь открытых дверей", о фильме "Карусель" и про приключения бутылочки водки. Егора особенно заинтриго- вала мультипликация, он тут же начал добродушно фантазировать, какие можно было бы сделать забавные игрушки в сценке встречи Нового года с шампанским. Но по-настоящему его заинтересовал рисованный звук. - Как рисованный? Неужели звук можно нарисовать? А если можно, зна- чит, я могу нарисовать себе какой хочу звук? - засыпал меня вопросами Егор. - На кинопленке, рядом с изображением, - объяснил я Егору, - то есть рядом с кадриками, идет звуковая дорожка. Она похожа на запись электро- кардиограммы, ну, как у нас в кардиологическом кабинете. Вот и придумал кто-то - если на кинопленке нарисовать кривые квадратики или треугольни- ки или просто какой-то орнамент, то получится звук, которого не сущест- вует в природе. Хотя в принципе все музыкальные инструменты, созданные человеком, издают звуки, которых нет в природе. - В наоборот нельзя? - загорелся Егор. - Чтобы я, например, нарисовал картину, а какой-нибудь прибор, бродя своим лучом по ней, извлекал бы симфонию или концерт для балалайки с оркестром? - Может быть, это и возможно, но пока я о таких приборах не слыхал. - Жаль, - вздохнул Егор. - У меня иногда, когда я пишу картину, в ду- ше такая музыка звучит... Мастерская оказалась в полуподвале. Егор отомкнул навесной замок и в Затоптанный пол, кушетка без ножек, два стула, холсты в рамах, лицевой стороной прислоненные к стенкам, пустые тюбики из-под красок. Егор, что-то бормоча себе под нос, полез за кушетку, потом в шкафчик, стоявший у стены, достал два граненых стакана, сдул пыль с одного стула, заодно продул стаканы, водрузил их на стул, достал из внутреннего кармана пальто бутылку портвейна. Белыми крепкими зубами вцепился в пластмассо- вый колпачок и сорвал его с с легким хлопком. - Кстати, о музыке, - ухмыльнулся он, - аккуратно разливая портвейн, - композиторы утверждают, что звук открываемой бутылки - это самая бо- жественная нота на свете. Мы молча взяли наши бокалы, чокнулись и еще мгновение постояли в предвкушении, а может, собираясь с духом. Егор ахнул свой стакан одним махом, дождался меня. - Вот куда вся краска уходит, - кивнул он на бутылку. - Ну, что, дед? - Егор, покажи, пожалуйста, картины, - попросил я, понимая, что и Егору хочется того же. Егор помедлил. - Хорошо, тебе покажу. Только честно говори, что думаешь, не ври. Он нашел место для второго стула напротив света и ставил на него по- лотна, но поначалу я просто не успевал вглядеться в них, настолько быст- ро Болотников менял эти четырехугольники, похожие на окна в мир его ви- дений. Краски на них метались, жгутами схлестывались в клубки, вспучива- лись пузырями и растягивались в нити. Натюрморты, портреты, пейзажи, композиции... |
|
|