"Виталий Владимиров. Свое время" - читать интересную книгу авторапредприятии по производству сельскохозяйственной продукции, хотя, надо
отдать ему должное, горбатился он на участке один, помощи особой не про- сил и нас почти не эксплуатировал. Обедать сели часов в пять пополудни за уставленный закусками стол, во главе которого восседал тесть, Иван Алексеевич, сменивший по случаю праздника свой обычный, дачный, из старых ношеных вещей наряд на белую рубашку. Рядом с ним разместился наш единственный гость, сосед, Павел Иванович, которого иначе как Бондарем никто не называл - фамилия у него была такая, и которого я тоже всегда воспринимал, как неотъемлемую часть дачных участков, настолько он был серым, невзрачным, будто припорошенным землей. Сегодня на Павле Ивановиче был надет серый пиджак, сияющий блес- ком орденов и медалей. Разговор, естественно, пошел о войне - я никогда не мог себе предста- вить такой жизни, когда изо дня в день над тобой висит смертельная опас- ность или может прийти страшная весть о гибели твоих близких. И так в течение четырех с лишним лет. Иван Алексеевич молчал, кратко высказавшись по поводу войны - чего ее поминать, проклятую, а Павел Иванович, наоборот, охотно рассказывал: - Пожалуй, самое значительное, что со мной случилось, если уж ты ин- тересуешься, это, когда меня в тыл к врагу забрасывали. Под Краснодаром станица есть, Черкесская, вот в ее район нас и выкинули. Задание от- ветственное, надо было разузнать, действительно ли немцы меняют румын на этом участке фронта или нет. Раз меняют, значит, готовят что-то серьез- ное. Уже три группы послали, но они пропали, не было связи с ними. Вот в следующую группу я и попал, я же до войны в аэроклубе занимался, имел было, радист пятый. Перед самым вылетом один исчез, как потом выясни- лось, в санчасть ушел, но никому не сказался, испугался, видно, а у меня во взводе товарищ был, Петр. Я - Павел, он - Петр, нас так и звали Пет- ропавловском, все время вместе - он и вызвался лететь. Я попросил летчи- ка пониже спуститься, чтобы не раскидало нас, он кивнул, ладно, мол, а когда парашют раскрылся, вижу - до земли далеко. Ночью прыгали, но луна светила, и, что самое главное, мешок с продовольствием у меня оторвался, видно, узел я не туго затянул. Ну, так обидно стало, до сих пор обидно, не поверишь. Я пытался запомнить, где он упал, но куда там. Разнесло нас друг от друга - на второй день только вместе собрались. Да там, считай, неделю по тылам ходили, сведения передавали - вот и получилось, что этот мешок нам бы очень пригодился. Когда получили приказ возвращаться, через линию фронта переходили. Вот тут и случилась беда. На немцев напоролись. Один из них гранату бросил, взрыв пришелся в приклад автомата, что у Петра в руках был. А мы бежали цепочкой, и Петя еще метров четыреста бе- жал сгоряча. Потом в воронке на нейтральной полосе укрылись, тут и уви- дели, что у него весь живот разворочен. Не дожил Петя до победы, кровью истек. Ему за эту операцию орден Отечественной первой степени посмертно, мне - второй степени. Правда, теперь мы все пятеро - почетные граждане станицы Черкесская. На двадцатилетие Победы ездил я туда, Петру покло- ниться... Я слушал Бондаря и думал о том, что героизм для него - дело бытовое: то, что он ночью прыгал в тыл к врагу, это ладно, но обидно, что мешок с провизией оторвался, а так воевать можно. И еще мне подумалось, что вой- |
|
|