"Александр Владимиров. Золотарь его величества " - читать интересную книгу автора

последней появилась небольшая Царская башня, построенная прямо на стене. Ей
если конечно ему память не изменяет, сейчас было лет двадцать[20], плюс
минус год для точной уверенности. Андрес даже подумал, что Кутафью башню в
Европе назвали бы барбаканом. В отличие от его эпохи сейчас Московский
Кремль находился на острове, благодаря не запрятанной в бетон речке Неглинке
и рву, прорытому где-то в начале шестнадцатого века.
- Может ты и прав, - проговорил Ларсон. Он хотел, было что-то еще
спросить, но не успел в комнату вошел Ельчанинов. Тот стряхнул со
стрелецкого кафтана снег и проговорил:
- Ну, что золотарь, поехали в кабак.
На улице холодно. Кутаясь в епанчу, и пытаясь не замерзнуть, вышел
Ларсон с приятелем из домика. Ельчанинов потянулся за кисетом и хотел, было
достать трубку, но увидев взгляд Андреса.
- Я так понимаю, - проговорил он, - табачку ты так и не достал.
Эстонец утвердительно кивнул. Хотел, было объяснить, что не до этого
было, но князь слушать не стал, а просто попросил у того трубку. Ларсон
достал ее из кисета протянул.
- Сейчас покуришь, - улыбнувшись, проговорил Силантий, - я что зверь,
какой. Я тебе помог, ты мне поможешь. Он набил трубку табачком и вернул
приятелю. Тот взял и закурил.
- Вижу, полегчало, - обрадовался князь, потом посмотрел на Андреса и
сказал, - ну, пошли, а то сани заждались.
А снег под ногами так и поскрипывал. Луна, словно медный грош, сияла в
высоте. Руки мерзли, но Ларсону, оттого, что он вновь закурил, после
нескольких дней ломки, стало хорошо. Эстонец только-только поспевал за своим
русским другом. Странно представить, но отношения их возникли спонтанно в
дороге, во время поездки из-под осажденной крепости в Москву.
Сани, запряженные парой черных коней, стояли у ворот Преображенского
дворца. Пожилой возничий, явно бывший стрелец, казалось, дремал на облучке.
Ларсон даже испугался, не замерз ли тот. Страх пропал сразу после того, как
князь свистнул. Возница встряхнулся, и посмотрел на подошедших людей.
- Не спать, - проговорил Ельчанинов, залезая в сани, - а то,
замерзнешь.
- Побойтесь бога Силантий Семенович, - взмолился тот, - да не спал я,
не спал. Так задумался.
- О чем же ты задумался Тихон?
- О делах насущных. Пора мне со службы уходить князь, - вздохнул
возничий, - старый я стал. В деревню хочу.
- Вот зима кончится и поедешь.
- А как же вы князь?
- А обо мне не беспокойся. Не пропаду я. А теперь поехали, вон глянь,
немец-то наш почти замерз.
Возничий взглянул на побелевший нос Ларсона, который вот-вот должен был
превратиться в ледышку.
- Верно князь, - кивнул ямщик, дернул поводья, и сани понеслись, по
освещенным только одним лунным светом улицам.
Пока ехали, только одна вещь привлекла внимание Андреса. Перед одним из
домов стояла виселица, на которой висело чучело в мундире Преображенского
полка. Ларсон попросил остановиться. Когда возничий это сделал, спрыгнул с
саней на снег и подошел поближе, чтобы прочитать табличку, что болталась на