"Филлис Уитни. Колумбелла" - читать интересную книгу автора

как я наливаю себе еще кофе.

- И все же, почему вы здесь? Если вы приехали на Сент-Томас в отпуск,
то почему согласились быть моей летней воспитательницей, или что вы там
собираетесь со мной делать?

Я постаралась ответить как можно честнее:

- Мне захотелось приехать к вам не только из-за тебя, но и ради себя
тоже. Просто мне необходимо чем-то заняться, заполнить время. Два месяца
назад у меня умерла мама. Она была инвалидом из-за травмы, полученной много
лет назад при падении, и не могла себя обслуживать. Ухаживая за ней, я
одновременно преподавала в школе. Но когда она умерла, я почувствовала
упадок сил. Должно же что-то вернуть меня к жизни. И возможно, это случится,
если ты понравишься мне, а я тебе!

Карие глаза Лейлы, так напоминающие глаза ее отца, смотрели на меня с
сочувствием, которого я не ожидала.

- Так со мной еще никто не разговаривал, - призналась она. - Вы были
близки со своей мамой? Вы ее очень любили?

- Не всегда, - сухо ответила я.

На лице Лейлы мелькнуло что-то, чего я не смогла прочесть. Она быстро
отвернулась.

- По-моему, никто не может никого любить все время, - мягко добавила
я. - Мы не можем ожидать этого ни от себя, ни от кого бы то ни было.

Я играла, так сказать, по слуху, но чувствовала реакцию девочки, хотя
она ничего не говорила. Ее низкопоклонство перед Кэтрин не было лишено
вопросов и сомнений, вероятно, она видела мать лучше, чем та была на самом
деле. Меня располагала к Лейле теплота - качество, которое она, вероятно,
унаследовала от отца, поскольку в матери оно отсутствовало. Я поймала себя
на том, что девочка мне все больше и больше нравится.

Кто-то постучал в дверь, и она побежала открывать.

В комнату прошла Кэтрин Дру и с неприязнью огляделась. На ней были
бледно-зеленые брючки, плотно, без единой складочки, облегающие ее
по-девичьи плоский живот и бедра. Белая пикейная блузка без рукавов,
завязанная узлом под грудью, оставляла обнаженным загорелый живот. Волосы,
стянутые обручем, ниспадали на плечи, а на босых ногах были надеты кожаные
коричневые босоножки. Она казалась точно такой же длинноногой, как и ее
дочь, но более гибкой и стройной. И все же при дневном свете не выглядела
столь потрясающе юной, как накануне в факельном освещении. Солнце
высвечивало чуть заметные морщинки вокруг глаз, а кожа казалась сухой и
жесткой, словно она начала обветриваться, как у ее матери Мод Хампден.