"Роберт Чарльз Уилсон. Джулиан (Рождественская история) " - читать интересную книгу автора

крыше. Было не заперто, и я тихо вошел внутрь.
Стояло раннее утро, по крайней мере с точки зрения аристократов и их
прислуги. Лестница, выложенная плиткой, была пустой и тихой. Я направился
прямо в комнату, где Сэм Годвин спал и проводил занятия, вниз по обшитому
дубовыми панелями коридору, освещенному только бледными лучами рассвета,
пробивающимися через окно в дальнем конце прохода. На полу лежал ковер,
глушивший все звуки, хотя мои ботинки оставляли на нем влажные следы.
У двери учителя я задумался. Я не мог постучать, так как боялся
потревожить кого-то еще. В конце концов, моя миссия заключалась в том, чтобы
доставить сообщение Джулиана настолько незаметно для других, насколько
возможно. Но просто войти в комнату к спящему человеку мне не позволяло
воспитание.
Взвесив все за и против, я повернул ручку двери. Она легко двигалась. Я
открыл дверь примерно на дюйм, желая прошептать "Сэм?" и тем самым
предупредить его.
Но я услышал голос учителя, низкий и бормочущий, словно он беседовал
сам с собой, и навострил уши. Слова показались мне странными. Сэм говорил на
каком-то гортанном языке, не английском. Может, он находился в комнате не
один? Отступать было поздно, поэтому я решил: будь что будет. Широко открыл
дверь и вошел внутрь со словами:
- Сэм! Это я, Адам. У меня послание от Джулиана...
Я замер на месте, испуганный тем, что увидел. Сэм Годвин - привычный,
неприветливый Сэм, который учил меня основам истории и географии, - совершал
ритуалы черной магии или еще какого-то колдовства в сочельник! Он надел
полосатое одеяние с капюшоном, к голове привязал что-то похожее на коробку,
на руках у него покачивались кожаные шнурки. Он воздел их над медным
канделябром на девять свечей,[12] похоже вырытым на какой-то древней Свалке.
Заклинание, которое он бормотал, казалось, отдавалось эхом по всей комнате:
Бах-рук-а-тах-аттен-ай-хелло-хей-ну...
У меня от удивления чуть не отпала челюсть.
- Адам! - воскликнул Сэм, пораженный не меньше меня, и быстро скинул
капюшон, одновременно принявшись развязывать свои многочисленные нечестивые
одежды.
Это было настолько неправильно, что мой разум едва воспринимал подобную
картину.
А потом я испугался, что все-таки понял ее. Довольно часто в школе
Доминиона я слышал, как Бен Крил рассказывал о пороках и грехах Светской
Эпохи, некоторые из них, по его словам, до сих пор сохранились в отдельных
городах Востока - непочтительность, безверие, скептицизм, оккультизм,
развращенность. Я подумал об идеях, которые усваивал благодаря Джулиану и
косвенно Сэму, во что-то я даже стал верить: эйнштейнианство, дарвинизм,
космические путешествия... Неужели меня соблазнили приспешники какого-то
нью-йоркского языческого культа? Неужели меня одурачили философией?
- Послание, - произнес Сэм, спрятав свои языческие предметы, - какое
послание? Где Джулиан?
Но я, не в силах оставаться, выбежал из комнаты.
Учитель вылетел из дому вслед за мной. Я старался как мог, но на его
стороне были длинные ноги и военная выучка, да и сил к сорока с лишним годам
не убавилось, поэтому он нагнал меня в зимних садах - схватил сзади. Я
принялся пинаться, вырываться, но он придавил меня за плечи.