"Роберт Уилсон. Немые и проклятые ("Хавьер Фалькон" #2) " - читать интересную книгу автора

руку:
- Paciencia [Терпение (исп.). ], инспектор, я сейчас закончу. Это
основные составляющие Американской империи, и, как вы поняли, я сейчас
использовал то, что Рафаэль считал великим талантом американцев - искусство
преподносить информацию. Правда, факт, реальность - пластилин в руках
великого манипулятора. Например, как мы можем наступать, если не вторгаемся
в страну? Взгляните, как в истории мы выступали Защитниками Добра против Сил
Зла. Мы спасли Европу от нацистов, Ирак от Саддама.
Рафаэль считал это гордыней, которая в сочетании с христианским
фундаментализмом и открытой поддержкой Израиля нынешней администрацией стала
невыносимой для исламских смертников. Он считал, что это Священная война,
которую ждали обе стороны. Мы возвращаемся во времена крестоносцев, только
арена теперь больше и оружие разрушительней.
Рафаэль считал, что двести пятьдесят миллионов человек очнутся от
уютной дремы, только если грянет гром. По его мнению, когда террористы
ударили по символу американской империи, для нас страшнее всего было
уяснить, что Аль-Каида знала нас лучше, чем мы сами. Террористы поняли, что
движет нашим обществом - потребность в ярких зрелищах и жажда влияния.
Рафаэль думал, что перерыв между первым и вторым самолетом специально
рассчитан: за это время должны были собраться репортеры со всего мира.
- Странно, что вы не подрались, - заметил Фалькон.
- Я изложил общий смысл его отношения к событиям одиннадцатого
сентября, - продолжил Марти. - Я часто даже выбегал из комнаты, но Рафаэль
уговаривал меня вернуться. Его удивлял мой гнев. Он не подозревал, сколько
гнева накопилось в Америке.
- Вы можете, исходя из отношения сеньора Веги к тем событиям, объяснить
текст записки, найденной в его руке?
- Я пытался, но не вижу связи.
- По словам вашей жены, вы уверены, что он жил в Америке и она ему
нравилась, - сказал Фалькон. - И тем не менее Вега придерживался взглядов,
которые не понравятся множеству американцев.
- Инспектор, его взгляды не слишком отличаются от тех, которых втайне
придерживается большинство европейцев. Потому-то мои соотечественники
считают европейцев вероломными завистниками.
- Завистниками? - недоверчиво переспросил Фалькон.
- Да, по этому поводу у Рафаэля тоже было свое мнение. Он как-то
сказал, что европейцы не завидуют американской жизни - это общество слишком
агрессивно, чтобы вызывать у них зависть. К тому же зависть не вызывает
ненависти. На самом деле, сказал он, европейцы боятся американцев. А страх и
есть причина ненависти.
- Чего боятся европейцы, как вы думаете?
- Что с нашей экономической мощью и политической силой в нашей власти
свести на нет все их усилия: Киотские соглашения, торговые потоки,
Международный уголовный суд...
- И все же сеньор Вега был сторонником Америки.
- Если человек такой убежденный антикоммунист, у него нет выбора, -
объяснил Марти. - Он, безусловно, не одобрял Аль-Каиду. Просто считал,
что... все идет своим ходом. Задиры в песочнице в конце концов всегда
получают по носу, и, как правило, откуда совсем не ждут. И он считал, что,
почуя кровь, остальные тоже ринутся в драку. С его точки зрения, современные