"Роберт А.Уилсон. Новая инквизиция " - читать интересную книгу автора

выделение желчи и адреналина) христианина-фундаменталиста, которому хватило
духу прочитать первые несколько страниц данного опуса; или феминистки,
получившей сигнал, что "еще ни одна женщина не смогла написать по-настоящему
гениальную симфонию"; или марксиста, слушающего речь Маргарет Тэтчер; или
карлика, читающего сборник очень-очень смешных (для людей нормального роста)
анекдотов про карликов; или ученого-еврея, который пытается объективно
оценить труды ревизионистов, утверждающих, что фашисты никогда не сжигали
евреев в газовых камерах.
Очевидно, наряду с вычитанием (или потерями - имеется в
виду
восприятие лишь части, а не всей внешней энергии) восприятие подразумевает и
наложение уже существующих эмоций, которое Фрейд называл "проекцией".
Следующая стрелка говорит о том, что этот обработанный (после вычитания
и наложения) и получивший конкретную окраску сигнал передается в головной
мозг. Но мозг каждого человека, за исключением, возможно, новорожденных,
оперирует собственным набором программ, или системой классификации
поступающих сигналов.
На стадии IV появляется так называемый "объект", или "результат
восприятия". Это мысленная "картинка" или "идея", которая возникает после
того, как мозг обработал первичную энергию с наложениями и вычитаниями.
Стрелки, направленные в обе стороны, характеризуют самый "гонкий" этап
неврологического программирования, на котором осуществляется обратная связь
между поступившей энергией (после вычитания и наложения) и языковой системой
(включая символические, абстрактные языки вроде математики), привычно
используемой мозгом.
Конечный результат восприятия у людей всегда выражается в вербальной
или символической форме, и поэтому кодируется в уже существующую структуру
тех языков, или систем, которым обучен мозг. Данный процесс - не линейная
реакция, а синергическая трансакция, поэтому конечный продукт восприятия
представляет собой нейросемантическую конструкцию, метафору.
К началу XIX века люди постепенно начали понимать, насколько
метафоричен язык, который Эмерсон называл "языком допотопных иносказаний".
Например, самое абстрактное слово в повседневном употреблении, глагол
"быть", происходит от индонезийского слова, которое означает "затеряться
в
лесу". На мой взгляд, с помощью такой абстракции первобытный человек
описывал свое одиночество; выйдя из леса и объединившись с другими людьми,
он переставал абстрактно "быть", а начинал социально существовать
по
правилам игры. "Человек (мужского рода!)" - это обобщенное понятие, о
чем
не устают кричать феминистки, которые активно борются с языковой
дискриминацией по половым признакам. Смешной анекдот на сексуальную тему
непременно "грязен", так как аскеты и пуритане прочно внедрили в наш язык
свои программы. (Кстати, саксонские слова, обозначающие функции нашего
организма, считаются "грязнее" таких же норманнских слов из-за пуританских,
экономических и расовых предрассудков).
Даже простое называние стало гипнотической метафорой, поскольку называя
что-либо, мы предполагаем, что мир в действительности тождествен нашим
представлениям о нем.