"Жаклин Уилсон. Девочка-находка (Повесть) " - читать интересную книгу автора

прошипела, подражая Джине, чтобы они заткнули рты, а не то я им покажу.
После этого они оставили меня в покое.
Когда я заканчивала седьмой класс, мисс Бин решила уйти на пенсию.
Почему-то я этого совсем не ожидала. В конце учебного года она сказала, что
больше не вернется в школу. Я не знала, как быть. Я сделала каменное лицо,
чтобы не расплакаться.
- Будешь скучать по моим урокам, Эйприл? - в шутку спросила она.
- Я буду скучать по вас, вырвалось у меня.
Мисс Бин стала серьезной:
- Что же... Я смогу тебя навещать. Мы можем и дальше гулять по
выходным, если ты, конечно, этого хочешь.
- Хочу!
- Я тоже хочу. Мне нравится проводить с тобой время. Но пообещай, что
ты не станешь чувствовать себя обязанной видеться со мной. Вдруг ты говоришь
это из вежливости.
Я не верила, что она вернется. Когда мисс Бин попрощалась с нами на
общем собрании и староста школы преподнесла ей часы, чемодан и стопку книг,
я разрыдалась. Как ни странно, не одна я плакала. Я обрадовалась, что
строгую мисс Бин так любили. Поппи заливалась слезами. Мисс Бин подарила ей
на прощание горсть леденцов. Мне она не оставила ничего, только потрепала по
плечу и прошептала:
- Я скоро вернусь, обещаю.
Она собрала вещи в новый чемодан и уехала за границу. Она прислала мне
две открытки, а когда вернулась, то в первую же субботу приехала в "Сказку".
Мисс Бин коротко подстриглась, загорела и купила ярко-синие брюки, которые
делали ее еще толще, но очень ей шли.
- Идем, Эйприл, - сказала она.
- Вы так изменились!
- Я чувствую себя иначе, - сказала она, проводя рукой по коротко
стриженным волосам.
Она сказала, что я могу больше не звать ее мисс Бин, ведь она уже не
моя учительница. Я могу называть ее по имени - Мэрион.
Приезжая в интернат, она заходила к другим учителям и обнимала Поппи,
но я знала, что она здесь ради меня. Она говорила, что не скучает по школе.
Мисс Бин учила итальянский, брала уроки фортепиано и три дня в неделю
работала в книжном магазине. А еще она купила домик в пригороде и готовилась
к переезду. Она отвезла меня туда, чтобы посоветоваться.
- Мне важно твое мнение, - сказала она.
Я не понимала, к чему она клонит. Так продолжалось несколько месяцев.
Мы обсуждали мое будущее. Я хотела быть дизайнером (кроить и шить красные,
желтые, синие и сиреневые платья), но Мэрион говорила, что мне надо стать
историком. Она осторожно расспрашивала меня о моем прошлом. Я ненавидела эти
разговоры. Я была ребенком со свалки, Я помнила мамочку и папочку, пускай не
во всех подробностях, и не хотела о них говорить. Я ощущала себя так, будто
стою на вершине утеса.
Я не могла понять, зачем Мэрион упорствует, если видит, что мне это
неприятно. Мы привыкли щадить чувства друг друга. Я не говорила с ней о
диетах и толстяках (Мэрион набрала еще больше веса и купила новые широкие
брюки), она не упоминала слово "мама".
- Да заткнись, Мэрион! - не выдержала я однажды.