"Жаклин Уилсон. Девочка-находка (Повесть) " - читать интересную книгу автора

натянута, как струна, и сползала с ее колен.
Папочка любил меня тискать, только я не принимала его ласки. Он играл
со мной в медведя: вставал на четвереньки и грозно-грозно рычал. Он и в
жизни был похож на медведя. Он был весел и добродушен, но стоило его
тронуть, он свирепел и становился на дыбы. Я чувствовала, что он способен
убить меня одним ударом. У него были темные кудри, окладистая борода,
волосатая спина и волосатые плечи. Его ноги густо поросли шерстью, из
которой торчали белые ступни с пальцами, на которых курчавились волоски. Он
гордился этим и разгуливал по пляжу в одних плавках.
Мамочка надевала купальник с юбкой и накидкой на плечи. У меня была
очень нежная кожа, и она так густо мазала меня кремом от загара, что я
лоснилась, как картофель фри. Она заставляла меня надевать длинные футболки
и панамы, сползающие на нос.
Мне не давали мороженого, потому что мамочка считала, что в нем
холодные микробы. Хот-доги и гамбургеры были под запретом, потому что в них
тоже были микробы, только разогретые. Когда мы заходили в общественный
туалет, она держала меня над унитазом на руках, спасая от вездесущих
микробов.
Папочка считал иначе. Он покупал мне слоеное мороженое со взбитыми
сливками и черешней. Водил в парк аттракционов и катал на колесе обозрения.
У меня закружилась голова, и меня стошнило прямо на людей, ехавших в кабинке
под нами. Рассказывая об этом, папочка хохотал как безумный. Он называл этот
случай "шуткой-тошниловкой". Мамочку от этого передергивало. Она не выносила
грязи и всякий раз, когда мне было плохо, надевала розовые резиновые
перчатки, убирала за мной, а затем завязывала грязные перчатки в отдельный
пакет и выбрасывала с остальным мусором.
Не думала ли она, что совершила ошибку, решившись меня удочерить? Может
быть, втайне она мечтала завязать меня в большой целлофановый мешок и
засунуть в мусорный бак, из которого я появилась. А может, я к ней
несправедлива. Она редко меня обнимала, но каждый вечер, чмокнув воздух у
моей щеки, шептала в темноту: "Я очень люблю тебя, Эйприл. Ты изменила нашу
жизнь. С тобой мы счастливы".
Их жизнь не казалась мне счастливой. Мамочка часто вздыхала. Ее лицо
становилось тоскливым, плечи опускались. Иногда она вздыхала так громко, что
стыдливо прикрывала рот рукой, будто страдала от несварения желудка.
Папочка действительно страдал несварением желудка. Он все время икал и
рыгал. Мамочка не обращала на эти звуки внимания и приучила меня к тому же.
Папочку часто тошнило. Я думала, он болен, но позже, когда подросла,
осознала, что это случалось только тогда, когда он задерживался после
работы. Дома он почти не пил, но в баре сосал кружку за кружкой. Вот почему
от него так странно пахло.
Я не могла понять, почему мамочка переживает. Мне нравилось, что
папочки часто нет дома. Я хотела, чтобы она была только моей. Хотела, чтобы
она помогала мне наряжать кукол, рисовать человечков, котят и бабочек,
плести красные и зеленые бусы, которые я называла рубиновыми и изумрудными.
Иногда она пересиливала себя и делала, как я прошу: наряжала Барби в
парадное платье, рисовала мне кошку с котятами и нанизывала браслеты. Но
порой мамочка просто сидела и вздыхала, а когда наконец раздавался стук в
дверь, она так резко вскакивала, что Барби, карандаши и бусины рассыпались
по полу.