"Гэйхен Уилсон. Добрые друзья " - читать интересную книгу автора

восторженная школьница.
Боже, ты бы видела их вдвоем, это было ужасно. Просто Ужасающе глядеть,
как взрослая особа вроде Мэдди глаз не сводит с совершенно ординарного
мужичонки, а на лице у нее ну просто невероятное обожание. Не могу не
сказать, от этого просто тошнило. Сблевать хотелось на них обоих.
Клара довольно долго со всем этим мирилась. Кто угодно скажет, что она
действительно крайне терпима и очень, ну очень отзывчива, но этот чертов
роман все тянулся и тянулся, и Мэдди все глубже и глубже увязала в нем,
точно в болоте. И становилось все более очевидно, что терпение Клары на
исходе, и, разумеется, мы все уже начали волноваться из-за того, что она
может натворить.
Нам всем известно, что давить на них можно лишь до определенного
момента.
Мэдди позвонила мне спросить, не можем ли мы выпить чаю у Пьера, ты это
место знаешь, такая чудная забавная чайная с trompe L'oeil стенами и
потолком? Сказала, что хочет поговорить со мной о происходящем, и,
разумеется, я ухватилась за такую возможность, потому что, как и всем нам,
мне до смерти не терпелось узнать все грязные подробности.
Бог мой, бедняжка была так бледна, так напугана. Страшно видеть
хорошенькую женщину в таком смятении, как, по-твоему? Я хочу сказать, она на
самом деле то и дело закусывала губу и кусала пальцы, во имя неба! И ее
глаза так и рыскали, не переставая, по балкону вдоль стены, по лестнице, она
все бросала быстрые ищущие взгляды на пол и на двери.
Не ней было платье с длинными рукавами, а не в обычае Мэдди носить
длинные рукава. Кто с такими, как у нее, прекрасными руками станет носить
длинные рукава, да еще в самую жару? Она, наверное, заметила, что я
заметила, потому что после того как она окончила обыскивать глазами чайную,
она положила руку на стол, а потом, оттянув длинный рукав, показала мне
пересекающиеся белые повязки и страшные гадкие красные царапины под ними.
Она уставилась на эту свою руку с такой чудно яростной миной - ну прямо
из "Медеи", уверяю тебя - и сказала, нет, даже прошипела потрясающе,
по-кошачьи: "Это меня расцарапала Клара! Шрамы останутся навсегда!"
Тут она прямо-таки дернула рукав вниз, закрывая все эти повязки,
пластыри и шрамы, и заговорила, и говорила, и говорила о том, как нечестно
ведет себя Клара, и как она, Мэдди, не намерена больше с этим мириться, и
как она, взрослая женщина, может делать что пожелает, и все такое, в общем,
гора обычного утомительного мусора.
Я сделала то, что делают в таких ситуациях: дала ей выговориться, пока
она не устала, а потом попыталась вразумить ее. Напомнила, скольким она
обязана Кларе, скольким мы все обязаны нашим дорогушам, я даже дошла до
того, чтобы жестоко спросить, прямо так по-английски и безо всяких экивоков,
как она намерена жить, если она действительно оставит Клару ради этого
человека, которого повстречала в Рио.
"Я хочу сказать, он что, богат, милочка? - спросила я ее. - Он
настолько богат?"
Она повернулась, надула губки.
"Нет, - созналась она наконец. - Он думает, это я богата".
"Конечно, он так думает, милочка, - сказала я ей. - Все мужчины так
думают. Вот почему мы можем выбирать, разве ты не понимаешь?"
Но она не понимала, и все мои советы лишь вызвали новую тираду, которая