"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

Тео обнаружил, что слишком долго стоит на месте, купил в винном
магазине шесть бутылок "Хайнекена" и в косых предзакатных лучах поехал к
себе на гору.

Он сидел с тетрадкой на коленях, заткнув три бутылки за пояс, и его
одолевало предчувствие неясной угрозы. Что-то словно надвигалось на него -
не рок, это слишком громкое слово, но все-таки надвигалось. В хижине было
холодно, но ему не хватало энергии встать и включить обогреватель. Он поднял
с пола свою куртку и надел ее.
Книга Эйемона начинала выводить его из себя. Все это очень интересно и
даже занимательно: какими бы недостатками ни обладал Дауд как писатель,
воображения ему не занимать. Но вся его жизнь в волшебном городе сводится к
анекдотам, которые, как и его реальные приключения, заканчиваются ничем. Его
книга представляет собой некий странный и, похоже, безнадежно некоммерческий
гибрид: с одной стороны, это фэнтези без приключений (во всяком случае, без
драконов и темниц, имеющих спрос у малолеток), с другой - путеводитель по
местам, куда попасть все равно нельзя. До конца рукописи оставалось всего
пятьдесят или шестьдесят мелко исписанных страниц, и Тео теперь просматривал
их по диагонали. Интересно, что другие люди делают в такой хороший вечер?
Сегодня четверг. Многие, наверное, собираются куда-нибудь, в кино или в бар.
Зря он не назначил свидания той девушке из библиотеки. Она так и осталась
для него безымянной, поэтому он даже воображаемый диалог с ней не мог
построить. Какое имя может подойти такой, как она? Элинор? Элизабет?
Она вполне может оказаться Кэтрин, с его-то счастьем. Это укололо Тео,
и он вернулся к чтению. У Эйемона твердая рука - совсем не похоже на
стариковский почерк. Он, должно быть, писал это задолго до смерти.
Сосредоточиться на тексте было трудно - дневной свет угасал, и за окнами
смеркалось.
После описания какого-то пустякового случая в игорном клубе, где снова
появился молодой лорд Караденус как-его-там, уже фигурировавший в истории с
борделем, рукопись внезапно оборвалась. Через всю страницу тянулась жирная
чернильная черта, а за ней шло много пустых листов.
Лишь ближе к концу бросалась в глаза, как черное пятно на снегу,
последняя запись, сделанная тем же, но куда менее твердым почерком. Строчки
неровные, буквы крупные и торопливые.

Вот и все. Мой рассказ останется неоконченным, ибо такая
концовка выше моих сил. Я надеялся, хотя не должен был надеяться, и
поэтому все завершилось позором и полным мраком. Я изгнан, и путь
назад для меня заказан.
Я думал, что смогу изложить это на бумаге, но нет - слишком
все тяжело. Я потерял то, о чем другие люди не могли и мечтать,
из-за собственной гордыни, из-за дерзостной отваги, которой даже
боги должны остерегаться.

Это походило то ли на исповедь, то ли на сделанное второпях завещание.
Озадаченный и разочарованный Тео перелистал тетрадь назад, но так и не
понял, почему Эйемон бросил свои записки. Надо бы вернуться к месту, где он
начал просматривать текст кое-как, и перечитать все внимательно, но теперь,
когда Тео знал, что конца у этой истории нет, это было уже не так интересно.