"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

К тому времени как Дауд впервые увидел танец хула - для молодого
человека в начале столетия куда более волнующее и сексуальное зрелище, чем в
его конце, - Тео доел свой сандвич и попросил еще кофе. Долгие летние
сумерки уже опустились на город, машины за окнами ресторана зажигали фары.
Тео пролистал несколько страниц, исписанных мелким почерком, вплоть до
1916 года. После вступления Соединенных Штатов в войну Дауд записался на
флот. Год спустя он плавал в качестве кока на корабле "Орегон", но поскольку
корабль был учебный, в бою так и не побывал - и не особенно сожалел об этом.
Потом он пытался устроиться в Сан-Франциско, порту приписки "Орегона", и
даже сделал предложение дочке портового докера Лиззи О'Шонесси, но тяга к
путешествиям по-прежнему не давала ему покоя. Демобилизовавшись в середине
двадцатых, он уехал из города. Братья Лиззи грозились убить его в случае
возвращения, но, видимо, только за обман: если бы Дауд сделал девушке из
ирландской семьи ребенка и отказался жениться, он вряд ли ушел бы от них
живым. Дауд, теперь уже на торговых судах, ходил в Европу, в Африку и на
Ближний Восток, всегда готовый к приключениям, еще в детстве растревожившим
в нем романтическую жилку. И приключения случались с ним, чему Тео невольно
завидовал, хотя и не был уверен, что они происходили в действительности.
Тео съел кокосовый пирог и выкладывал на столик деньги, собираясь
домой, но тут ему в глаза бросилась фраза в конце одной из ненумерованных
глав.

Я сошел на берег в Индии с карманами чуть полнее
обыкновенного, и там мне в руки попала книга, изменившая всю мою
жизнь.

Тео захотелось немедленно прочитать, что там дальше, но ему не давало
покоя чувство, что он оставил дом незапертым. Он не думал, что задержится
так надолго, и свет, конечно, не зажег. Дом стоит открытый и темный -
заходи, кто хочет. Неохотно закрыв тетрадь, Тео вышел на стоянку к своему
мотоциклу.

Три-четыре пива на ночь, чтобы крепче спать, уже не казались ему такими
заманчивыми: повесть Эйемона захватила его целиком. Тео устроился на диване
с настольной лампой, выключив весь прочий свет, и впервые оценил тишину
маленького дома.
Повествование - до сих пор настолько реалистичное при всей своей
живописности, что Тео начинал рассматривать его как подлинную автобиографию,
несмотря на предупреждение автора, - теперь приняло по-настоящему странный
оборот. Эйемон писал, как обнаружил на базаре в Хараппе некую книгу, очень
известную, хотя и редкую, но названия ее не упоминал. "Мне так
посчастливилось, - рассказывал он, - что я поневоле задумался, в одной ли
удаче тут дело". Как бы ни называлась книга, она пробудила в рассказчике
интерес к неким загадочным местам, о которых он, как и о книге, знал
понаслышке, но не думал, что туда и вправду можно попасть. "Волшебные
края, - так говорил он о них, - куда ведут пути, совсем почти стершиеся из
памяти человечества".
По мере увеличения странности повествования речи рассказчика делались
все более смутными, с многочисленными ссылками на какие-то "опыты" и
"занятия", а также на растущий интерес к "Внешним Землям" или "Нездешним