"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

(1884-1946) - американский писатель и журналист. Упомянутый мюзикл
(1950) поставлен по мотивам его рассказов.] точки зрения, мы не
можем сказать того же о Теодоре Вильмосе, чей жар, энергия и
удивительно сильный голос вдохнули жизнь в роль Ская Мастерсона,
игрока с золотым сердцем. Молодой Вильмос занял главенствующее
место на сцене, и автор этих строк будет не слишком удивлен,
услышав через несколько лет, что он исполняет ту же роль на
Бродвее...

Тео перебирал другие вырезки, о других постановках и выступлениях хора,
где он солировал; здесь имелся даже очерк о первой его группе, из
полупанковского журнальчика восьмидесятых "Шреддер". Тео пару раз вспоминал
об этой статейке и думал, куда она подевалась - и вот она нашлась.

Солист у них прямо охренеть, ребята, а я такими словами не
бросаюсь. Я с самого появления Боно и "Ю-Ту" не слышал ничего
такого сердито-красивого и красиво-сердитого. Хочу сказать, что
"Итен янг", если удержат у себя этого солиста, приобретут серьезные
коммерческие шансы. Не знаю, хорошо это или плохо, но что правда,
то правда...

То, что мать, вымарав нехорошее слово черным фломастером, все-таки
держала журнальчик под названием "Шреддер" у себя в ящике только потому, что
там говорилось о ее сыне, снова вызвало у Тео слезы. Кто бы знал!
"Но картина ясна, не так ли? Джонни, Кэт, эти вырезки... я так и не
достиг намеченных высот. Когда же это я отклонился в сторону?"
Вопреки ожиданиям, он впал в депрессию - не только из-за жизни матери,
прошедшей так незаметно, но и из-за собственной жизни. Отложив газетные
вырезки, он бегло просмотрел остальные бумаги. Какие-то рецепты, пара
записок от бабушки Дауд - писем не было, но ведь бабушка свои последние
пятнадцать лет прожила у дочери с зятем, с чего бы она стала писать им
письма. Записки самые обыкновенные: в одной просьба к Анне зайти за
лекарством, в другой, на листке из рекламного блокнота страховой компании,
сказано: "Извини, я забыла. Напомни мне завтра поискать, пожалуйста. Мама".
Может, на самом деле речь идет о чем-то важном, подумал Тео, о чем-то,
имеющем отношение к истории их семьи? Только потом, проглядывая какие-то
оплаченные счета, он сообразил: Анна Дауд Вильмос хранила эти каракульки как
единственную память о своей матери.
Доброй ночи, Никто.
На миг его снова прохватило холодом, но это был всего лишь холод
отчаяния при мысли о двух умерших людях - о трех, считая отца с его
извещениями о строительстве сборных складов, - от которых осталось так мало;
они ушли в небытие, как брошенные в реку камни, и круги от них держались на
воде совсем недолго. Каждый обещает стать кем-то, а потом это куда-то
девается.
Тео срочно захотелось выпить еще пива.
Когда он укладывал бумаги обратно в коробку, из коричневого конверта с
праздничными рецептами выпал другой, завалившийся туда конверт - вроде как с
открыткой, но необычайно тяжелый. Адрес и фамилия матери надписаны
старомодным, не слишком разборчивым почерком.