"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

- Да ты поёшь, - заметил Хасигян, когда Тео повесил ключи на доску. -
Хорошая вещь?
- Это решать тем, кто слушает.
Хасигян прищурился, грызя карандаш. Голова у него лысая и блестящая,
как у старой черепахи, но в остальном он на удивление хорошо сохранился для
своих шестидесяти с хвостиком. Он бегает по утрам, заявляется на работу в
шортах, когда жарко, и не сердится, когда персонал пошучивает на предмет его
тощих коричневых ног.
- Бывает и хуже. Поёшь ты классно, но меня настораживает, когда мои
подчиненные радуются - это чересчур расслабляет.
- В вас говорят управленческие понятия прошлого века. - Тео снял с
вешалки верную кожаную куртку. - Недаром вы год за годом получаете премию
Эбенезера Скруджа* [Прижимистый делец из рассказа Ч. Диккенса.]. Скоро
придется отдать вам этот приз в вечное пользование.
- Ладно, певун, иди домой. Действуй на нервы кому-нибудь другому.
Хасигян порой бывал настоящим ублюдком и отнюдь не осыпал подчиненных
материальными благами, но в общем вел себя довольно прилично и успешно
изображал ворчливого, но симпатичного босса, когда хотел. Слишком даже
успешно - поэтому все сразу и понимали, что это только игра.
Обратно в Сансет Тео ехал с открытым шлемом. Дул ветер, теплый и
влажный, и запах чего-то цветущего забивал выхлопные газы.

Миссис Крейли, соседка, поливала свой садик и не помахала Тео в ответ,
хотя шланг держала только одной рукой. Миссис Крейли придавала проживанию в
доме матери особенно теплый, располагающий оттенок.
Мать не откликнулась, когда он вошел. Тео после той жуткой ночи, когда
нашел Кэт в ванной, испытывал рефлекторную потребность знать, где кто
находится. Он обнаружил мать в спальне. Она спала одетая, лежа на трех
подушках, и грудь у нее поднималась и опадала, как полагается. Ему
показалось странным, что она спит днем, но ведь он редко приходил сразу
после работы - может, у нее привычка такая.
Он вернулся на кухню, достал из холодильника бутылку пива и перешел в
опрятную пустоту гостиной. Если уж жить в родительском доме, то лучше бы это
был дом в Сан-Матео, где он вырос. Там обитали воспоминания, там ему было бы
на что реагировать, будь то даже насыщенная депрессией ностальгия. Этот дом
родители купили меньше десяти лет назад, когда Тео окончательно отделился, а
отец вышел на пенсию. Недолго же Питер Вильмос наслаждался отдыхом -
обширный инсульт очень уж скоро прикончил его. Его фотография стояла на
каминной полке, слишком пустой, чтобы сойти за подобие алтаря. Бывали
моменты, когда Тео находил у себя отцовские черты - челюсть и скулы он точно
от него унаследовал, - но чаще этот человек казался генетически столь же
далеким от него, каким был в качестве родителя. Обычное дело - мужик
вкалывал почем зря, и на роль папаши сил уже не оставалось.
Больше его фотографий в пределах видимости не наблюдалось - не потому,
что он в чем-то провинился при жизни, просто мать так распорядилась.
Фотография Тео во втором или третьем классе, тоже единственная, стояла у нее
на комоде все в той же картонной рамочке. Два снимка на весь дом, и картин
тоже очень мало. Большая гравюра с видом моста через реку Лиффи в Дублине
была исключением - и то потому, как полагал Тео, что без нее стена выглядела
бы слишком уж голой. Сентиментальностью Анна Дауд Вильмос не страдала.