"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

Притом мать не лезет к нему с разговорами и не стремится общаться
больше необходимого. Ключ у него свой. Если он приходит домой к обеду, что
бывает редко, она разогревает ему то, что готовила для себя, или ставит
что-нибудь замороженное в микроволновку. Когда она сидит у телевизора, а ему
хочется посмотреть другую программу, она без возражений протягивает ему
пульт, берет книгу и отправляется спать. Она не создает беспорядка, не
включает громко музыку, не распространяется долго на нудные темы - в
качестве соседа по квартире она была бы близка к идеалу, но для матери,
пожалуй, все-таки малость нелюдима.
Стараясь на первых порах объяснить Кэт, что за человек его мать, он
выразил это так: "Не сказать, чтобы огонь жизни в ней горел очень ярко". Но
каким бы слабым ни был этот огонь, раньше он все-таки горел ярче, чем
теперь. Тео удивился, обнаружив, как мало ей дела до всего окружающего.
Может, это какая-то замедленная реакция на смерть отца, случившуюся почти
шесть лет назад? Или это сам Тео изменился, привыкнув после жизни с Кэт к
нормальному человеческому поведению? Кто его знает. Анну Вильмос разгадать
не так-то легко.
В свое время она ходила на все его школьные представления (в мюзиклах
он, как правило, играл главные роли) - выходит, это для нее что-то значило.
Но много слов по этому поводу она никогда не тратила. "Очень хорошо, Тео, ты
молодец. Мне понравилось". Вот почти и все, точно о говядине, удачно
купленной у мясника. А отец, всегда усталый после работы, и вовсе
ограничивался репликами вроде "ничего, нормально" - ясно было, что больше
всего ему хочется добраться до дому и лечь спать, ведь утром ему подниматься
ни свет ни заря. "Видишь, Кэт? Как можно стать взрослым в семье, где
ролевыми моделями тебе служат вежливые посторонние люди?"
Но сегодня, пока Тео сидел за рулем своего фургончика, даже вынужденное
возвращение в материнский дом не заслоняло ощущения близкой перемены. Как
будто заканчивалась долгая спячка. Он сам удивлялся тому, как тяжело далась
ему двойная потеря - Кэтрин и ребенка. Дело было не только в фантастических
снах: несколько недель он заливался слезами, просто услышав в фургоне по
радио какую-нибудь старую песню, которая не особенно-то ему и нравилась.
Реквиемы по ушедшей любви, по жертвам дорожных происшествий, по утраченным
возлюбленным и детям (раньше его от этих соплей на сиропе с души воротило) и
даже то, что как будто не имело отношения к его полетевшей вверх тормашками
жизни, пронзало его сердце острой иглой. Одна допотопная история про
утонувшую собаку (он так понял, поскольку в лирические тексты никогда не
вслушивался) заставила его остановить машину - из-за слез он ничего не видел
перед собой. Сегодня все было по-другому. Настоящая весна уже месяц как
настала, но он впервые откликнулся на ее приход, как будто и в нем бродили
нагретые солнцем соки, обещая скорый расцвет.
"Насчет расцвета не знаю, - подумал он, поставив фургон за магазином, -
но можно будет пойти куда-нибудь с Джонни, попить пивка и послушать музыку".
В одном клубе на Мишн должны играть ирландцы. Может, и мать пригласить? Она
как-никак тоже ирландка и питает странную слабость к Джонни Б. - ну, на свой
лад, конечно. И Джонни с ней вроде бы как флиртует. "Твоя, - говорит, - мама
в молодости, наверное, была потрясной девчонкой". Чудила он, конечно, но
мысль вывести мать в свет почему-то казалась Тео заманчивой. Ей это пойдет
на пользу, а он не будет чувствовать себя таким виноватым за то, что живет у
нее в доме, как какой-то квартирант.