"Тэд Уильямс. Явившийся в пламени (Орден Манускрипта)" - читать интересную книгу автора

Ульса подхватила меня под локоть и утащила прочь.

***

Даже в разгаре любовной горячки, которой был отмечен весь мой
пятнадцатый год, я не могла не замечать, что перемены, начавшиеся с
отчимом после смерти матери, принимают все более худший оборот.
Сулис теперь почти не выходил из своих комнат, запираясь там со
своими книгами и писаниями, - только самое неотложное дело могло выманить
его наружу. Беседовал он только с отцом Ганарисом, немногословным
капелланом - единственным священником, который приехал с ним из Наббана.
Сулис отдал своему старому боевому товарищу свежеотстроенную замковую
часовню, и это место оставалось одним из немногих, которые хозяин замка
еще посещал. Но его визиты, судя по всему, не доставляли старому капеллану
большого удовольствия. Однажды я видела, как они распрощались. Сулис,
нагнув голову против ветра, зашагал обратно через двор в наши покои, а
Ганарис посмотрел ему вслед хмуро и печально - как человек, чей старый
друг смертельно болен.
Возможно, я, если бы постаралась, и сумела бы чем-нибудь помочь
отчиму. Возможно, нашлась бы и другая дорога, кроме той, что привела нас к
дереву, растущему во тьме. Но я, по правде сказать, хотя и видела ясно все
эти обстоятельства, особого внимания на них не обращала. Телларин, мой
солдат, начал ухаживать за мной - сначала дело ограничивалось взглядами и
приветствиями, потом он стал делать мне маленькие подарки, и все остальное
в жизни представлялось мне очень незначительным.
Все изменилось так, будто новое солнце, больше прежнего, взошло над
замком, согрев каждый его уголок. Даже самые обыденные дела приобрели
новый смысл благодаря моим чувствам к ясноглазому Телларину. Я стала
прилежно заниматься катехизисом и чтением, чтобы моему любимому не
казалось, что со мной не о чем говорить.., кроме тех дней, когда ничем не
могла заниматься, мечтая о нем. Я использовала свои прогулки по замку как
предлог, чтобы увидеть его, обменяться с ним взглядом через двор или с
другого конца коридора. Даже сказки, которые Ульса рассказывала мне за
шитьем и которые прежде лишь помогали коротать время, звучали теперь
совершенно по-новому. Влюбленные принцы и принцессы были Телларином и
мной. Их страдания жгли меня, как огнем, а торжество любви трогало так
глубоко, что порой я боялась лишиться чувств.
В конце концов Ульса, которая примечала многое, хотя ничего не знала
наверное, перестала рассказывать мне какие бы то ни было истории с
поцелуями.
Но тогда у меня уже появилась своя история, и я ею жила. Наш первый
поцелуй состоялся, когда мы гуляли в продуваемом ветром садике под сенью
башни северян. С тех пор это безобразное сооружение стало казаться мне
прекрасным, и мне становилось тепло в самый холодный день, когда я видела
эту башню.
- Твой отчим мог бы отрубить мне голову, - сказал мой солдат, касаясь
моей щеки своей. - Я предал его доверие и забыл о своем положении.
- Раз уж ты все равно приговорен, - прошептала я, - можешь согрешить
еще раз. - И я увлекла его подальше в тень и целовала, пока у меня не
заболели губы. Я никогда еще не чувствовала себя такой живой, я сходила с