"Конни Уиллис. Последняя виннебаго (Авт.сб. "Неразведанная территория")" - читать интересную книгу автора

некого будет сажать. Опасность полного исчезновения грозит лесному волку,
калифорнийскому кондору, медведю гризли; наш долг спасти их, а не
устраивать удобную тюрьму для последних представителей этих видов".
Гуманное Общество назвало его тогда паникером. Как с тех пор изменились
взгляды! Он был паникером, разумеется, ну и что? Зато гризли не вымер,
водится еще в Колорадо и представляет собой главную приманку для туристов.
А в Техасе сейчас столько журавлей, что даже поговаривают о том, чтобы
разрешить частичный отстрел их.
Но старый зоопарк перестал существовать. Всех животных перевели в более
удобную тюрьму в Сан-Сити: шестнадцать акров саванны для зебр и львов, а
для полярных медведей постоянно производят свежий снег.
В старом зоопарке тоже не было собственно клеток, хотя директор и
говорил о них. Сразу за воротами был окруженный невысокой каменной стеной
загон для водосвинок - очень славная лужайка, посреди которой теперь
поселилось семейство луговых собачек.
Я вернулся к воротам и бросил взгляд вниз, на "виннебаго". Семья
туристов крутилась около фургона. Мужчина нагнулся, чтобы осмотреть его
снизу. Один из мальчиков залез на заднюю лесенку. Хорек обнюхивал переднее
колесо, которое Джейк Эмблер так тщательно мыл утром; похоже было, что
зверек собирается поднять на него лапку, если хорьки так делают. Мальчик
дернул за ремешок и взял хорька на руки. Мать повернулась и что-то сказала
ему. Нос у нее был обожжен солнцем.
У Кэти нос тоже был обожжен солнцем. И намазан белым кремом, которым
тогда пользовались лыжники. На ней были штормовка с капюшоном, джинсы и
неуклюжие бело-розовые башмаки-луноходы, в которых невозможно было бежать;
но все-таки она добралась до Аберфана раньше меня. Я обежал ее и опустился
возле него на колени.
"Я сбила его, - проговорила она растерянно. - Я сбила собаку".
"Залезайте в свой джип, черт побери! - рявкнул я на нее, стащил с себя
свитер и попытался завернуть в него Аберфана. - Надо скорее отвезти его к
ветеринару".
"Он умер?" - Лицо Кэти стало белее крема на носу.
"Нет! - крикнул я. - Нет, он не умер".
Внизу мать туристского семейства повернулась и, заслонив глаза рукой,
посмотрела вверх, в сторону зоопарка. Она увидела фотоаппарат, опустила
руку и заулыбалась неестественно, показывая все зубы. Хуже всего выглядят
на фото люди, привыкшие бывать на публике, но и те, кто снимается
случайно, как-то закрываются, и дело не только в фальшивой улыбке. Можно
подумать, что в старом суеверии, будто фотография похищает душу, есть доля
истины.
Я сделал вид, что фотографирую туристку, затем опустил камеру. Директор
зоопарка установил перед воротами ряд знаков, вроде надгробий, для тех
видов животных, которым угрожало исчезновение. Надписи на них были покрыты
прозрачной пластмассой, хотя толку от этого было немного. Я стер пыль с
ближайшего знака. Там стояло "Canis latrans. Койот. Североамериканская
дикая собака. Почти не встречается, так как подвергалась массовому
отравлению фермерами, видевшими в ней опасность для коров и овец". Рядом с
названием зверя стояли две зеленые звездочки, а пониже был снимок сидящего
койота со свалявшейся шерстью и пояснение к звездочкам. Синие обозначали,
что вид в опасности, желтые - что опасность угрожает местообитанию вида,