"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

Джим добродушно рассмеялся, но смех его мало-помалу замер, он умолк,
подавленно и неловко: при всей толстокожести до него постепенно дошло, сколь
тягостное впечатление произвело известие о Бетти.
- И вы собираетесь пожениться? - спросила мать.
- Да, первого числа, - ответил Джим.
Прошло несколько секунд, прежде чем ей удалось овладеть собой. И тогда
она убитым тоном произнесла:
- Как славно! Если бы Том предупредил нас, мы бы могли пригласить вас
обоих!
Джим взялся за пальто.
- Вам уже надо уходить? - спросила мать.
- Надеюсь, вы извините, что я так вдруг сорвался, но Бетти должна
приехать с восьмичасовым, и к этому времени мне нужно поспеть на своем
драндулете на Уобошский вокзал...
- Ну, раз так, мы не станем вас задерживать.
Едва он вышел за дверь, мы разом сели, и вид у всех был растерянный.
Первой заговорила Лора:
- Славный он, правда? А веснушек у него!
- Н-да, - сказала мать и повернулась ко мне. - Ты ведь даже не упомянул
о том, что он помолвлен!
- А откуда мне было знать?
- По-моему, ты говорил, что у вас на складе он главный твой приятель.
- Да, но я понятия не имел, что он собирается жениться.
- До чего странно! - сказала мать. - До чего же все-таки странно!
- Нет, - мягко возразила ей Лора, поднимаясь с дивана, - ничего в этом
странного нет.
Она взяла в руки одну из пластинок, дохнула на нее, словно сдувая пыль,
потом бережно положила на место.
- Когда человек влюблен, ему все кажется совершенно естественным, -
проговорила она. Потом тихонько скользнула в свою комнату и закрыла за собой
дверь.
Что она имела в виду? Мне так и не довелось узнать.

Вскоре после этого случая я лишился работы на складе. Уволили меня за
то, что я написал стихотворение на крышке от обувной коробки. Тогда я
покинул Сент-Луис и пустился в странствия. Города пролетали мимо, словно
палые листья, листья все еще яркие, но уже оторвавшиеся от ветвей. Характер
мой изменился: я стал твердым, самостоятельным.
Через пять лет я почти позабыл о доме. Мне надо было о нем забыть - не
мог же я таскать его за собою. Но порой, в каком-нибудь незнакомом городе,
где я еще не успел завести приятелей, защитная оболочка жесткости вдруг
прорывается. Дверь в прошлое распахивается, бесшумно, но неодолимо. Я слышу
усталые звуки граммофона, оставшегося от позабытого мною отца, который
покинул наш дом так же внезапно и вероломно, как я. Вижу слабое и печальное
сияние стекла - сотен прозрачных фигурок нежных-нежных тонов. У меня
перехватывает дыхание, ибо если в сиянии этом вдруг возникает лицо сестры -
ночь уже принадлежит ей одной.

Самое важное