"Терри Уилсон, Брайон Гайсин. Здесь, чтобы уйти " - читать интересную книгу автора

широкому деревенскому зеленому полю, где дудят дудочники, а пятьдесят раит,
прислоненных к крошащейся стене, выдувают полосы молний, которые расщепляют
небо. Пятьдесят бешеных флейт выдувают из себя бурю, а взвод мальчиков в
длинных подпоясанных белых одеждах и коричневых шерстяных тюрбанах
барабанят, как молодой гром. Все селяне, в своих лучших белых одеждах,
выписывают огромные круги и смыкаются вокруг одного дикаря в шкурах.
Бу Желуд высоко подпрыгивает в воздух под музыку, вновь и вновь
бросается за женщинами, яростно хлеща их бичами - "не забудь коснуться на
бегу Кальпурнии", Антоний, - он дик. Он бешен. Он сеет панику. Он хлещет
всех, вселяет в толпу настоящий ужас. Женщины разбегаются, подобно белым
птичкам марабу, они трепещут и в поисках безопасности рассаживаются на
маленьком взгорке, сбиваясь в дрожащую кучку. Они бросают свои бусы к луне и
кричат, разверзнув горло до пищевода, болтая языками в пастях, как болтает
языком колокол. Рты широко открыты, образовывая широкое "О". Голова
откинута, а из горящих суженных глаз исходит опасность.
Бу Желуд гонится за тобой. Бежит. Настигает. Смех, а кто-то плачет.
Бешеные псы уже у твоих ног. Кружатся в хороводе, вокруг, вокруг, вокруг.
Беги! Вечно! Стой! Никогда! Больше и Никогда Больше, и Нет! Еще! Трубы
взрываются в твоей голове. Уши не выдерживают звукового напора, и ты
глохнешь. Или умираешь! Кружишься в холодном лунном свете, окруженный дикими
людьми или привидениями. Кончилось! Мощный ветер вылетает из твоей головы, и
ты снова слышишь божественную музыку. Ты жалеешь, любишь, ты испытываешь
нежность к этому бедному животному, что визжит, хнычет, смеется и плачет там
рядом с тобой как будто он создан из эфира. Кто это? Это ты.
Кто такой Бу Желуд? Кто он? Дрожащий мальчик, которого выбрали, чтобы
раздеть в пещере и зашить в теплые от крови шкуры, закрепив на лице старую
соломенную шляпу, ОН - Бу Желуд, когда танцует и бежит. Не Али, не Мухаммед,
когда он есть Бу Желуд. И в некотором роде он будет табуирован в своей
деревне на всю оставшуюся жизнь.
Когда он танцует один, его музыканты выдувают звук, подобный земле,
сбрасывающей шкуру. Он - Отец Страха. Он также и Отец Отар. Бог-Пастух
работает на него. Когда козлы, тихо блея, резвятся и вскачь несутся прочь,
он подсчитывает свои стада. Когда ты содрогаешься, как будто кто-то ступил
на твою могилу - это он, это Пан, Отец Шкур. Ты не выпрыгивал недавно из
своей шкуры? Ты у меня под кожей...
По ночам с Жажуки вуалями ниспадает голубой дымок от кейфа. Музыка
собирается, как течение... На третью ночь он встречается с Айше Гомолкой,
которая появляется после наступления темноты, равнодушная и обыкновенная,
возле источников и бегущей воды. Она открывает свое прекрасное лицо, голубое
и сияющее, и грудь, он воркует.
И тот, кто произнесет что-либо в ответ, - потерян. Он потерян, если
только не дотронется до лезвия своего ножа или, еще лучше, если не вытащит
его и не вонзит клинок в землю между ее козьими ногами и раздвоенными
копытцами. Затем Айше Гомолка, Айше Кандиша, она же Ашерат, Астарта, Диана в
Зелени Листвы, Благословенная Дева Мириам бар Леви, Белая Богиня, в общем,
она будет принадлежать ему. Она, наверное, тяжелый Матриарх каменного века,
чью мощь от отсекает своей ножевой магией века железного.
Музыка доводит до истерии, страха и прелюбодеяния. В горле вырастает
ком смеха и слез. Между ног щекочет паника. В желудке как будто взрывается
дотоле зажатая хлопушка. Три Ходжи. Человек и Обезьяна. На сцене появляются