"Оскар Уайльд. Телени, или оборотная сторона медали" - читать интересную книгу автора

же чувствовал себя одиноким, покинутым, и более того, чуть ли не
осиротевшим. Я попытался разобраться в своем нездоровом состоянии, но мне
удалось понять только одно - мои ощущения напоминали тоску по дому или по
матери, с той простой разницей, что изгнанник знает, о чем тоскует, а я не
знал. Это было нечто столь же неопределенное, как Sehnsucht [15] о котором
немцы так много говорят и которое так мало чувствуют.
Образ Телени преследовал меня, имя "Рене" не сходило с моих губ. Я
повторял его снова и снова десятки раз. Как сладко оно звучало! При этих
звуках сердце учащенно забилось, кровь, казалось, стала горячее и гуще. Я
медленно встал, но с одеванием не торопился. Я пристально посмотрелся в
зеркало, но вместо своего отражения увидел Телени; за его спиной возникли
наши слившиеся тени - такие, какими я заметил их на тротуаре накануне
вечером.
В дверь постучал слуга; это снова заставило меня смутиться. Я увидел
свое отражение в зеркале, и оно показалось мне отвратительным; впервые в
жизни я котел быть привлекательным даже обворожительно красивым.
Постучавший в дверь слуга сообщил мне, что моя мать ждет в столовой и
послала узнать, хорошо ли я себя чувствую. Имя матери напомнило мне о моем
видении, и впервые в жизни мне захотелось не встречаться с ней.
- Но вы были с матерью в хороших отношениях, не так ли?
- Конечно. Несмотря на все ее недостатки, никто не любил меня так, как
она, и, хотя у нее была репутация особы легкомысленной и любящей
развлечения, она никогда обо мне не забывала.
- Когда я познакомился с ней, она произвела на меня впечатление по
настоящему талантливой особы.
- Вы правы; при других обстоятельствах она могла бы стать женщиной
исключительной. Очень аккуратная и практичная во всем, что касалось ведения
дома, мать всегда находила довольно времени для всех дел. Если только ее
жизнь не была подчинена тому, что мы обобщенно называем "моральными
принципами", а точнее, христианским лицемерием; в этом был повинен мой отец,
а не она. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам об этом.
Когда я вошел в столовую, мать была поражена тем, как переменилось мое
лицо, и спросила, не заболел ли я.
"Должно быть, у меня лихорадка, - ответил я. - Кроме того, жара столь
утомительна".
"Утомительна?" - улыбнулась она.
"Разве нет?"
"Нет; наоборот, она очень бодрит. Посмотри, как поднялся барометр".
"Что ж, значит, мое нервное расстройство произошло из-за твоего
концерта".
"Моего концерта?!" - улыбнулась мать и подала мне чашку кофе. Нечего
было и пытаться его пробовать, мне сделалось дурно от одного его вида. Мать
посмотрела на меня с тревогой.
"Ничего страшного, просто в последнее время кофе мне надоел".
"Надоел кофе? Ты никогда об этом не говорил".
"Разве?" - произнес я рассеянно.
"Выпьешь шоколаду или чаю?"
"А нельзя ли попоститься?"
"Можно, если ты болен или же совершил великий грех, который нужно
искупить".