"Оскар Уайлд. Портрет Дориана Грея (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Всегда!.. Какое ужасное слово! Я содрогаюсь, когда слышу его. Его
особенно любят женщины. Они портят всякий роман, стремясь, чтобы он длился
вечно. Притом "всегда" - это пустое слово. Между капризом и "вечной
любовью" разница только та, что каприз длится несколько дольше.
Они уже входили в мастерскую. Дориан Грей положил руку на плечо лорда
Генри.
- Если так, пусть наша дружба будет капризом, - шепнул он, краснея,
смущенный собственной смелостью. Затем взошел на подмостки и стал в позу.
Лорд Генри, расположившись в широком плетеном кресле, наблюдал за ним.
Тишину в комнате нарушали только легкий стук и шуршанье кисти по полотну,
затихавшее, когда Холлуорд отходил от мольберта, чтобы издали взглянуть на
свою работу. В открытую дверь лились косые солнечные лучи, в них плясали
золотые пылинки. Приятный аромат роз словно плавал в воздухе.
Прощло с четверть часа. Художник перестал работать. Он долго смотрел на
Дориана Грея, потом, так же долго, на портрет, хмурясь и покусывая кончик
длинной кисти.
- Готово! - воскликнул он наконец и, нагнувшись, подписал свое имя
длинными красными буквами в левом углу картины.
Лорд Генри подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть ее. Несомненно, это
было дивное произведение искусства, да и сходство было поразительное.
- Дорогой мой Бэзил, поздравляю тебя от всей души, - сказал он.- Я
не знаю лучшего портрета во всей современной живописи. Подойдите же сюда,
мистер Грей, и судите сами.
Юноша вздрогнул, как человек, внезапно очнувшийся от сна.
- В самом деле кончено? - спросил он, сходя с подмостков.
- Да, да. И вы сегодня прекрасно позировали. Я вам за это бесконечно
благодарен.
- За это надо благодарить меня, - вмешался лорд Генри.- Правда,
мистер Грей?
Дориан, не отвечая, с рассеянным видом, прошел мимо мольберта, затем
повернулся к нему лицом. При первом взгляде на портрет он невольно сделал
шаг назад и вспыхнул от удовольствия. Глаза его блеснули так радостно,
словно он в первый раз увидел себя. Он стоял неподвижно, погруженный в
созерцание, смутно сознавая, что Холлуорд что-то говорит ему, но не вникая в
смысл его слов. Как откровение пришло к нему сознание своей красоты. До сих
пор он как-то ее не замечал, и восхищение Бэзила Холлуорда казалось ему
трогательным ослеплением дружбы. Он выслушивал его комплименты, подсмеивался
над ними и забывал их. Они не производили на него никакого впечатления. Но
вот появился лорд Генри, прозвучал его восторженный гимн молодости, грозное
предостережение о том, что она быстротечна. Это взволновало Дориана, и
сейчас, когда он смотрел на отражение своей красоты, перед ним вдруг с
поразительной ясностью встало то будущее, о котором говорил лорд Генри. Да,
наступит день, когда его лицо поблекнет п сморщится, глаза потускнеют,
выцветут, стройный стан согнется, станет безобразным. Годы унесут с собой
алость губ и золото волос. Жизнь, формируя его душу, будет разрушать его
тело. Он станет отталкивающе некрасив, жалок и страшен.
При этой мысли острая боль, как ножом, пронзила Дориана, и каждая жилка
в нем затрепетала. Глаза потемнели, став из голубых аметистовыми, и
затуманились слезами. Словно ледяная рука легла ему на сердце.
- Разве портрет вам не нравится? - воскликнул наконец Холлуорд,