"Теренс Хэнбери Уайт. Отдохновение миссис Мэшем" - читать интересную книгу автора

велосипедист, колени, и тоненько, но явственно замяукал.
Услышав его писк, Мария руки не отдернула. Напротив, она
схватила скорлупку. Если и существовало в эту минуту на всем
белом свете нечто такое, что Марии хотелось схватить, так
именно этот младенец.
Она нежно держала это чудо совершенства на ладони, не дыша,
потому что боялась его повредить, и разглядывала, стараясь не
упустить ни единой подробности. Глаза его, малюсенькие, как у
креветки, казалось, отливали подобающей младенцам мрамористой
голубизной; кожа чуть лиловела - он, видимо, родился совсем
недавно; младенец был не худой, напротив, восхитительно
полненький, и Мария, хоть и с трудом, но различила даже
складочки вокруг его пухлых запястий, выглядевшие так, словно
запястия охвачены тесными браслетиками из тончайшего волоса,
или так, словно ручки младенцу приделал на шарнирах
хитроумнейший из кукольных мастеров.
Младенец был живым, по-настоящему живым и, похоже, ему
понравилось, что Мария его подобрала, ибо он протянул к ее носу
ручки и залопотал. Во всяком случае, склонив голову и
прислушавшись к младенцу, словно к часам, Мария убедилась, что
он издает какие-то звуки.
Разглядывая в совершенном восторге это свалившееся с неба
чудо, она ощутила вдруг острую боль в левой лодыжке, сильную,
как от укуса пчелы.
Подобно большинству ужаленных в лодыжку людей, она топнула
уязвленной ногой и запрыгала на другой, - занятие в случае
пчелиного укуса совершенно бессмысленное, поскольку ужалившая
пчела вторично ужалить не сможет, а прочих пчел такие прыжки
лишь раздражают.
Попрыгав, - все это время она с величайшей осторожностью
держала колыбельку в одной руке, а другой хлопала по
пострадавшей лодыжке, - Мария с безопасного расстояния
уставилась на атаковавшее ее существо.
Это была дородная женщина дюймов в пять ростом. Она стояла
на мраморном полу храма и размахивала неким подобием гарпуна.
Платье ее отливало ржавчиной, как грудка малиновки, женщина
была вне себя от гнева или от ужаса. Крошечные глазки ее
пылали, волосы разметались по спине, грудь вздымалась, она
вопила на неведомом языке что-то такое про Куинба Флестрина. На
остром, словно игла, гарпуне сидел стальной наконечник длиной в
половину младенца. Между пальцами сжимавшей лодыжку Марииной
руки струйкой стекала кровь.
Надо сказать, что несмотря на убийства и иные
правонарушения, совершаемые Марией в пиратской ее ипостаси (в
которой она питала особенное пристрастие к процедуре,
называемой "пройтись по доске"), она не принадлежала к числу
людей злопамятных, и уж тем более к тем, кто имеет обыкновение
отнимать младенцев у безутешных матерей ради одного только
цинического наслаждения, которое им доставляют материнские
вопли. Она сразу сообразила, что перед ней - мать младенца, и