"Джеймс Уайт. Большая операция" - читать интересную книгу автора

- Вы нас убедили, доктор, - прервал его О'Мара, снова приближаясь к
Конвею. На ладони он держал три таблетки. - Я не стану делать вам укол,
потому что остановка вашего тела, очевидно, вызовет нервный шок. Вместо
этого я дам вам сильнейшее снотворное. Действие его будет мгновенным и вы
проспите по меньшей мере сорок восемь часов. За это время я сотру
мнемограмму Саррешана, и когда вы проснетесь, у вас будут лишь остаточные
воспоминания и впечатления, но состояние паники уже исчезнет.
А теперь откройте рот, доктор, и закройте глаза...


Конвей проснулся в крохотной каютке; суровая окраска стен
свидетельствовала о том, что он на борту крейсера.
И действительно, к стене была прикреплена табличка:
"Исследовательский корабль для культурных контактов "Декарт". Заполняя
почти все пространство каюты, на единственном привинченном к полу стуле
сидел офицер с нашивками майора и изучал материалы по Митболу. Он поднял
глаза.
- Эдвардс, корабельный врач, - вежливо представился он. - Рад вас
видеть на борту, доктор. Вы проснулись?
Конвей сладко зевнул.
- Наполовину, - ответил он.
- В таком случае, - сообщил Эдвардс, выходя в коридор, чтобы Конвей
смог одеться, - нас хотел бы видеть капитан.
"Декарт" был большим кораблем, и его рубка была достаточно
просторной, чтобы, не мешая дежурным офицерам, там мог находиться аппарат
для жизнеобеспечения Саррешана. Капитан Вильямсон предложил ему проводить
здесь большую часть времени - честь, которая польстила бы самолюбию
представителя любой расы, - а для пассажира, который не знает, что такое
"спать", это оборачивалось преимуществом быть всегда на людях. Некоторым
образом он мог с ними даже общаться.
По сравнению с электронным монстром, заведовавшим переводом в
Госпитале, корабельный компьютер был крошечным, да и то для перевода
выделялась лишь часть объекта его памяти, так как он еще и управлял
кораблем. В результате попытки капитана обсудить с Саррешаном сложные
психологические и политические вопросы не увенчались успехом.
Офицер, стоявший позади капитана, обернулся, и Конвей узнал
Харрисона. Он кивнул ему и поинтересовался:
- Как нога, лейтенант?
- Спасибо, хорошо, - ответил тот и добавил с серьезным видом: -
Немного беспокоит во время дождя, благо здесь они идут редко...
- Харрисон, если вам необходимо побеседовать, - сказал капитан с
плохо сдерживаемым раздражением, - будьте все же благоразумнее. Доктор, -
оживленно обратился он к Конвею, - их социальная система выше моего
понимания. Она ближе всего к полувоенной анархии. Однако мы должны
связаться с их руководителями либо, если это не удастся, с друзьями
Саррешана или ближайшими родственниками. Беда в том, что Саррешан не знает
даже такого понятия, как родительская любовь, а сексуальные отношения у
них, похоже, необычайно сложные...
- Это на самом деле так, - с чувством сказал Конвей.
- Понятно, что в этих вопросах вы разбираетесь лучше нас, - с