"Дональд Уэстлейк. В колыбели с голодной крысой" - читать интересную книгу автора

Линкольн, друг и коллега убитого, - и, если эти два профсоюзных парня убили
его, они заслуживают казни через повешение". Хенри Бартон, мастер цеха,
заявил, что мистер Гамильтон всегда был "хорошим рабочим" и "верным другом".
"Нам его будет не хватать", - заявил еще один друг убитого, Стенли Меки, из
этого же цеха.
Это убийство воскресило память местных жителей о предпринятой девять лет
назад попытке того же самого профсоюза организовать местное отделение на
фабрике Макинтайра. По свидетельству очевидцев тогдашних событий, угрозы и
давление были характерными чертами тактики профсоюза. "Прошлый раз не
получилось, - заявил один рабочий, - я уверен, и теперь не получится".
Леонард Флейш, главный управляющий фабрики Макинтайра, объявил, что на
фабрике будет остановлена работа завтра с утра на полдня, так что
многочисленные друзья и сослуживцы Чарлза Гамильтона смогут присутствовать на
панихиде, которая состоится в девять тридцать утра в похоронном бюро
Бертолетти по адресу 500, Сара-стрит.
Сондра Флейш".

Глава 11

Да, все было красным.
Я на собственном опыте убедился в правдивости старинного присловья, смысл
которого состоит в том, что, когда вы приходите в ярость, вам все вокруг
кажется красным. Я смял газету, швырнул ее на пол салона и долго смотрел в
окно, страстно желая кого-нибудь прибить, и весь солнечный мир показался мне
кроваво-красным, будто его залили кровью тысячи жертв. Окна, и двери, и
снующий вокруг люд - все виделось мне в дрожащем красном ореоле.
Моему мысленному взору представилась Сондра Флейш, вопящая и заламывающая
в отчаянии руки, и я, сбрасывающий ее с каменного обрыва. Я пронзал ее штыком,
ломал об нее мебель, топтал каблуками ее лицо. Я сжимал руки у нее на шее, а
ее лицо было старым и злым.
Я изо всех сил вцепился в руль. Казалось, мощные порывы ветра раскачивают
меня из стороны в сторону. Я глядел на сделавшийся красным день и понимал, что
меня предали, жестоко предали.
Наконец мне удалось совладать со своим гневом и умерить его, загнать
глубоко внутрь, чтобы внешне он никак не проявлялся. Я повернул зеркало
заднего вида так, чтобы увидеть свое лицо и убедиться, что оно не выдает моего
внутреннего состояния. Лицо слегка осунувшееся, взгляд напряженный и только.
Довольный собой, я вышел из "форда".
Впереди шла женщина с коляской. Я догнал ее.
- Извините.
Она остановилась и вопросительно взглянула на меня:
- Да?
- Вы не знаете, как проехать к дому Леонарда Флейша? - Я махнул рукой в
сторону "форда". - Я везу заказанные им образцы, но не могу найти его дом.
- Вон тот большой желтый дом на холме, - сказала она и указала в сторону
поселка рабочих. - Вам надо ехать прямо по шоссе Макинтайра, - продолжала она,
- до самой вершины холма. Сразу за Двенадцатой улицей, вы не пропустите его.
Большой желтый дом. Раньше в нем жил старый Макинтайр.
- Спасибо, большое спасибо.
- Не за что.