"Дональд Уэстлейк. Восковое яблоко" - читать интересную книгу автора

глазами. Единственным, за что я мог уцепиться в охватившем меня смятении,
была мысль о стене.
Это замечательная стена. Я строю ее сам, медленно и аккуратно
продвигаясь шаг за шагом. Я не спешу, смысл стены в ее сооружении, и она
потихоньку растет - ровная, прочная и незыблемая. По окончании работы она
будет в два фута толщиной и в десять - высотой и огородит задний двор
моего дома сплошной линией с трех сторон, следовательно, туда можно будет
попасть только через дом. Я работаю над стеной уже год, с перерывом на
самое холодное зимнее время, и сейчас она уже достигает двух футов в
высоту по всему периметру. Может показаться, что дело продвигается слишком
медленно, а вот мне иногда кажется - слишком быстро, потому что я понимаю
- придет день, стена будет закончена, и чем тогда я стану заниматься?
Я повернул голову - на уме у меня все еще была стена, - постепенно
различая кое-какие детали комнаты, в которой я находился. Но тут ко мне
вернулась память, и я вспомнил, где я, почему и все, что со мной
случилось, - падение, летящие мне навстречу ступени, сухой хруст в
предплечье.
Моя рука. Я попытался ею пошевелить, но не смог, казалось, будто к
ней привязаны тяжеленные гири. Тогда я приподнял голову и увидел гипс,
наложенный почти от самого локтя до середины пальцев. А моя голова - она
ныла от противной, одурманивающей мозги боли - была забинтована.
Итак, он меня подловил. Не успел я приехать, как получил от него
приветствие. А ведь я уже был предупрежден о нем.
А он? Может, и его обо мне предупредили? Может, он знал, кто я и
зачем приехал в "Мидуэй"? Или несчастный случай не был подстроен именно
для меня? Такое казалось более вероятным, во всяком случае, я предпочел в
это поверить.
Сильно ли мне досталось? Свободной рукой я ощупал голову под бинтами.
В двух местах с правой стороны чувствовалась резкая боль, но не было
ничего действительно серьезного. Вероятно, просто порезы и кровоподтеки.
Рука? Сломана, это ясно. А другие повреждения?
Сесть оказалось на удивление легко, но в ту же секунду меня словно
окатило волной ослепляющей боли. Я посидел, чуть наклонив голову,
полминуты или около того, пока боль не утихла, а затем произвел
инвентаризацию собственного тела.
На правом колене обозначилась сильная ссадина. С правой стороны
болели ребра. А еще голова и рука - вот, кажется, и все мои повреждения.
"Удивительно, что я не чувствую себя куда хуже, - подумал я, но потом
увидел отметину от укола на левом локте. - Ну конечно, меня осматривал
врач - об этом говорил наложенный на правую руку гипс, - и он, вероятно,
вколол мне снотворное. Во время сна я пошел на поправку".
Сколько же сейчас времени? В комнате горел торшер, а за окном было
темно - значит, уже больше девяти вечера, а когда я свалился с лестницы,
было около полудня. Часы у меня забрали, всю одежду тоже, и я мог только
строить догадки.
Хотелось есть. Вопрос о времени напомнил мне о том, что я
проголодался. Пустой желудок, а вовсе не чувство долга, заставил меня
выбраться из кровати.
Все движения отдавались в голове, но, двигаясь медленно и осторожно,
я умудрился удержать боль на уровне глубоко упрятанного раздражения.