"Дональд Уэстлейк. Дурак умер, да здравствует дурак!" - читать интересную книгу автора

Восьмой авеню, а потом двинулись на север и добрались до Двадцать третьей
улицы, где была станция подземки и где я с большим опозданием (вероятно, я
уже упоминал о том, что слово "опоздание" как нельзя более емко выражает
особенности моего жизненного пути) догадался предложить Герти денег на
такси.
Ее реакция была мгновенной и слишком уж бурной. Прижав руку к сердцу
(при таком бюсте это было нелегким делом), Герти притворилась, будто вот-вот
упадет в обморок, и вскричала:
- Мот! Транжира! Только и знает, что сорить деньгами!
Но я уже научился правильно обращаться с ней и поспешно сказал:
- Конечно, если вам привычнее ездить подземкой...
В ответ она сунула в рот два пальца и издала свист, от которого, должно
быть, задрожали стекла во всех домах Манхэттена, включая и здание ООН. Из
потока машин тотчас вынырнуло такси и, пыхтя, остановилось перед нами.
Я вручил Герти доллар, и она взглянула на него так, словно впервые
увидела денежку столь ничтожного достоинства, после чего с вялым омерзением
произнесла:
- Слушай, широкая душа, я живу на Сто двенадцатой улице.
Немного смутившись, я присовокупил к первому доллару еще один и
спросил:
- Этого достаточно?
- Хватит, хватит, - ответила Герти. - А то еще избалуешь меня.
Я придержал для нее дверцу и, когда Герти уселась в машину, спросил,
склонившись к окошку:
- Когда я увижу вас снова?
При этом я испытывал множество разнообразных чувств, самым сильным из
которых был трепетный страх.
- Никогда, если не запишешь номер моего телефона, - ответила Герти.
- О! - воскликнул я и принялся охлопывать себя в поисках карандаша и
бумаги, но не нашел ни того, ни другого (я редко ношу с собой канцелярские
принадлежности, потому что это помогает мне уклоняться от подписания
всевозможных бумаг).
В конце концов водитель такси, который, вероятно, был родным или, по
меньшей мере, двоюродным братом Герти, высунулся из окна и подал мне грязный
огрызок карандаша и обертку из-под жевательной резинки, сказав при этом:
- Держи, Казанова.
Я положил фантик на крышу такси, разгладил и записал номер Герти,
продиктованный мне, будто умственно отсталому ребенку:
- Университет-пять... сокращенно "ун", понятно? Университет-пять,
девять, девять, семь, ноль. Записал?
Она не поверила мне на слово и потребовала, чтобы я прочитал ей номер
вслух. Затем я спрятал фантик в бумажник, отступил на шаг от машины, и тут
водитель окликнул меня:
- Эй, ты, Вилли Саттон!
Я нагнулся и с прищуром взглянул на него.
- Чего?
- Карандаш гони, - сказал он.
Я извлек из кармана огрызок карандаша, вернул владельцу, и такси,
наконец-то, помчалось на север. При желании, которого не было, я мог бы
разыграть в ролях разговор между водителем и пассажиркой. Уши у меня пылали.